— Вообще-то, — прошептала Эрмиона во мраке, — это можно сделать и Перуанским Порошком Мгновенной Темноты.
И снова Гарри не потребовалось думать, чтобы понять. Речь шла не о том, чтобы привести их назад, он сам скоро должен был к ним присоединиться. Не он их призывал: они звали его.
— Оригинал? — отрывисто осведомился Ксенофилиус, и когда Эрмиона кивнула, сказал: — Ну, тогда почему бы вам не прочитать её вслух? Не будет лучше способа убедиться, что мы все всё поняли.
— Где он сейчас? — с ликованием спросил Гарри; Рон и Эрмиона радостно переглянулись.
— Он сказал, — ответил ему Дирк, — что есть вещи, которых волшебникам всё равно не понять.
Медленно, очень медленно, он сел, и почувствовал в себе больше жизни, и столько, сколько никогда ещё не было, внимания к своему живому телу. Почему он никогда не ценил это чудо, мозг, и нервы, и бьющееся сердце? Это всё куда-то уйдёт… или он уйдёт от всего этого. Его дыхание стало медленным и глубоким, и его рот и горло были совершенно сухи, но такими же были и его глаза.