Гарри набросил Плащ-невидимку на плечи, натянул на голову и пропал из виду. Он только сейчас начал осознавать, что произошло.
Когда в полночь Эрмиона встала на караульную вахту, шёл снег. Гарри спал неспокойным, обрывочным сном, в котором появлялась и исчезала Нагини — в первый раз она выползла из венка рождественских роз. Он то и дело просыпался в страхе, уверенный, что кто-то зовёт их издалека, принимающий шум ветра, хлещущего по палатке, за чьи-то шаги или голоса.
Гарри плюхнулся на кровать, и кусочек разбитого зеркала упрыгал прочь. Гарри поднял его и стал вертеть в пальцах, думая и думая о Дамблдоре и о том вранье, которым Рита Москита его бесчестит…
— Директор! Они разбили лагерь в Лесу Дина! Грязнокровка…
Почему это оказалось так легко? Не потому ли, что шрам горел уже несколько часов, желая показать ему Волдемортовы мысли? Он, по приказу Эрмионы, закрыл глаза, и тут же крики, и гром, и все беспорядочные звуки битвы стали слабеть, удаляться, словно он стоял далеко-далеко…
— Значит…, - Гарри изо всех сил пытался сдерживаться, — значит…