— Как прекрасно! Слюна гнома невероятно полезна! — сказал мистер Лавгуд, схватил Луну за растопыренные пальцы и стал внимательно рассматривать кровоточащие точки. — Луна, любовь моя, если ты сегодня почувствуешь, как в тебе прорастает талант — скажем, нежданная потребность петь оперные арии или читать стихи по-русальи — не вздумай его подавлять! Возможно, он подарен тебе Гернумбли!
— В субботу… на закате, — повторил Волдеморт. Его красные глаза замерли, не отрываясь от чёрных глаз Снэйпа, вглядываясь с таким напором, что иные из наблюдавших отвели взгляд, явно в страхе, что их самих опалит ярость его взора. Снэйп, однако, спокойно смотрел в лицо Волдеморту, и через одно-два мгновения безгубый рот Волдеморта скривился во что-то вроде улыбки.
Гарри понятия не имел, сколько защитных чар было наложено и Орденом, и Министерством на Нору; всё, что он знал, это что сейчас магически переправиться прямо сюда никто не может. Поэтому мистер Висли отправился встречать Делакуров на вершину соседнего холма, куда они должны были прибыть Портключом. Первым звуком, известившим об их приближении, был смех в непривычно высоких тонах; оказалось, что это смеётся миссис Висли, которая появилась в воротах, нагруженная багажом и показывающая дорогу прекрасной светловолосой женщине в длинном лиственно-зелёном платье, надо полагать — матери Флёр.
— Это всё трескотня, — сказал дядя Вернон, свирепо глядя на Гарри маленькими поросячьими глазками. — Я решил, что в ней ни слову верить нельзя. Мы остаёмся здесь, и не отправляемся никуда.
— Почему я перестал брать с собой Плащ-невидимку? — сказал Гарри, кляня про себя собственную тупость. — Весь прошлый год я обязательно таскал его при себе, и…
— Мне очень жаль, — сказал он как-то Флёр, помогая ей ненастным апрельским вечером готовить ужин, — я никак не хотел втянуть вас во всё это.