— Но я хочу домой, — шептала девочка. — Я не хочу больше драться!
— Папа, — громко объявил Дадли. — Папа — я пойду с этими, из Ордена.
— Он без сознания, — сказала Эрмиона, тоже бледная; она уже не походила на Мафальду, хотя в волосах ещё мелькала седина. — Гарри, открой, у меня руки трясутся.
Батильда неровной походкой топталась по комнате, зажигая свечи, но комната оставалась очень тёмной, не говоря уж о том, что и неимоверно грязной. Толстый слой пыли хрустел под ногами, и нос Гарри отметил, под запахом сырости и плесени, запах ещё худший, вроде испортившегося мяса. Он подивился, когда был тот последний раз, когда кто-нибудь заходил в дом Батильды, проверить, как она тут справляется. Ещё она, похоже, забыла, что может колдовать, потому что неуклюже зажигала свечи вручную, её обвисшие кружевные манжеты были в постоянной опасности загореться.
— Ага! — заорал Рон сквозь ветер, трепавший их волосы и одежду. Рон указывал вверх, на вершину холма, на склоне которого они очутились; там столбом поднимался в небо дом самого необычного вида, огромный чёрный цилиндр с висящей на нём сзади луной, призрачной на вечернем небе. — Это должен быть дом Луны, кто ещё будет жить в таком? Выглядит, как здоровенная ладья!
— Я просто пытаюсь тебе показать, что они не такие расчудесные, как это, похоже, все считают.