Она протёрла выщербленный, замшелый камень, и рассматривала его, слегка нахмурившись.
— Хагрид, нам надо вернуться, нам надо вернуться! — завопил он, пытаясь перекричать рёв двигателя, вытаскивая палочку, заталкивая вглубь коляски клетку с Хедвиг, отказываясь поверить, что она мёртвая. — Хагрид, ПОВОРАЧИВАЙ!
Вот она, правда. Лёжа лицом в пыльный ковёр, в кабинете, где он думал когда-то, что изучает тайны победы, Гарри понял наконец, что ему и не предполагалось выжить. Его работа была — безропотно пойти в приветственные объятия Смерти. А по дороге ещё и оборвать последние нити, которые связывают Волдеморта с жизнью, чтобы, когда он наконец бросит себя под ноги Волдеморту, и не поднимет палочки, чтобы себя защитить, всё было завершено чисто, чтобы работа, начатая в Годриковой Лощине, была доделана до конца. Никто не будет жить, никто не переживёт другого.
— Я не верю в это, — сказала Эрмиона. Она тоже встала. — Что там ни было с той девушкой неладного, я не думаю, что она была сквибой. Дамблдор, каким мы его знали, никогда, никогда бы не позволил…
Ответ на эти и многие другие вопросы вы найдёте в новой, поистине взрывной, биографической книге Риты Москиты, Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора. Эксклюзивное интервью, взятое Берри Брайтвайт, читайте на странице 13.
От подъёма по тесным извивам кружилась голова; Гарри ещё не доводилось бывать тут, наверху. Наконец они добрались до двери. Тут не было ни ручки, ни замочной скважины: ничего, кроме гладкого старого дерева, и дверного молотка в виде орла.