Все, кто был в комнате, теперь попадали на стулья, все, кроме Гарри, который остался стоять. Неожиданность и необратимость смерти ощущались всеми почти физически.
Но когда Гарри ворвался в круглый кабинет, он обнаружил там перемену. Рамы портретов, висевших по стенам, были пусты. Не осталось ни единого директора или директрисы, кто мог бы его встретить; похоже, все они убежали прочь, пробираясь по замку из картины в картину, чтобы самим видеть, что происходит.
— Гарри, что ты делаешь? — спросила Эрмиона.
Гарри услышал скрип скамей, а затем — шум шагов слитеринцев, собирающихся на дальней стороне Зала.
— О да! — сказал Дамблдор. — Да, ты её разрушил. Твоя душа цела, Гарри, и она только твоя.
— Мы в прошлом году Джеймсу по три раза в неделю писали, — сказала Джинни.