Гарри медленно поворачивался на месте, и, казалось, окружающее создавало себя перед его глазами. Широко пространство, светлое и чистое, зал много больше Большого Зала, под этим самым ясным стеклянным куполом. Он был совершенно пуст. Единственный, кто тут был, это Гарри, а ещё…
Однако месяцы шли, и собственная слава Альбуса начала подниматься выше славы его отца. К концу его первого школьного года никто уже никогда не говорил о нём, как о сыне магглоненавистника, но только как о — ни более, ни менее — самом выдающемся ученике, какого когда-либо знала школа. Тем из нас, кому выпала привилегия быть его друзьями, шёл на пользу его пример, не говоря уже о прямой помощи и ободрении, на которые он был всегда щедр. Позднее он мне признался, что уже тогда понял: для него высочайшее наслаждение — учить.
— О как вы? — сказал Рон, протягивая руку.
Завывающий рёв за спиной тоже предупредил его. Он повернулся и увидел, что Рон и Крабб бегут к нему со всех ног по проходу.
— Где Джинни? — сказал он отрывисто. — Она была здесь. Она ж должна была вернуться в Выручай-комнату.
— Рон! Рон! — кричала Эрмиона, наполовину рыдая; со всех сторон их толкали перепуганные гости. Гарри схватил Эрмиону за руку, чтобы быть уверенным, что они не потеряют друг друга, когда над их головами заметался луч света; было это защитное заклинание, или что-то более зловещее — Гарри не знал…