— Вы понимаете, конечно, что ничто, нами сделанное, не будет способно удерживать Сами-Знаете-Кого бесконечно долго? — проскрипел Флитвик.
— Нет, — ответил Гарри. — Хагридова тачка падала, где был Волдеморт, я и сказать не мог, но палочка крутанулась у меня в руке, нашла его, и залепила в него заклинанием, и я даже не понял каким. Я никогда раньше не устраивал золотые огни.
Нет, он был Гарри, связанный, лишённый палочки, в смертельной опасности…
От себя Гарри не мог этого скрывать: Рон был прав. Дамблдор оставил его ну ровно ни с чем. Они обнаружили одну Разделённую Суть, но у них было нечем её уничтожить. А остальные были недостижимы, как прежде. Безнадежность грозила завладеть им. Теперь он с сомнением вспоминал о своей готовности принять предложение друзей — сопровождать его в этом бессмысленном и бесцельном странствии. Он ничего не знал, у него не было ни одной идеи, и он постоянно, мучительно ждал каких-нибудь признаков того, что Эрмиона тоже готова сказать ему, что с неё хватит. И что она уходит.
Люпин кивнул. Махнув рукой остальным, Кингсли зашагал в темноту, в сторону ворот. Гарри показалось, что он услышал лёгонький хлопок, когда Кингсли телепортировал сразу за границей Норы.
— Ты как Хагрид, — сказал Рон. — Это ж дракон, Эрмиона, он может сам о себе позаботиться. Это вот мы — о ком беспокоиться надо.