Тишину нарушило шуршание и хруст сломанной ветки: Гарри решил, что это скорей какое-то животное, чем человек, но держал палочку наготове. Его внутренности, и так недовольные резиновыми грибами, сжались в предчувствие беды.
“Но…” Гарри инстинктивно поднял руку к шраму в виде молнии. Его там не оказалось. “Но я должен был умереть — я не защищал себя! Я позволил ему убить себя!”
Гермиону передёрнуло и она отошла назад. Гарри замотал головой.
— Это не мой. Я не болею за Болотников Юнайтед.
Гермиона снова закричала: этот звук прошёл сквозь Гарри, как физическая боль. Едва в сознании от свирепой боли в шраме, он тоже принялся бегать по подвалу, ощупывая стены, с трудом представляя себе зачем, так, как в глубине души он знал, что это бесполезно.
— Да, он думает, что совсем скоро школа будет в его руках.