Ксаверий Феофилактович растроганно хлюпнул носом и строго покосился на своего юного помощника — не заметил ли, после чего продолжил значительно суше.
— Она знает, зачем. Раз велела, значит, надо.
Она с удивительной для ее возраста проворностью вскочила, готовая вести и показывать.
— Что ж, — молвил он наконец с необычайным хладнокровием. — Условия приняты. Жан!
— Бывал. А кроме меня тут, по-моему, влюбиться не в кого. Разве в Ореста Кирилловича. — Она засмеялась.
После этой загадочной фразы он поднялся по ступенькам и вошел в вестибюль.