– Проверим, все ли ушли, – предложил мальчик-певчий привратнику.
К тому же беседа явно подходила к концу, и вряд ли бы он узнал из нее что-нибудь важное, так как уже через пять минут господин де Гонди поднялся, распрощался с умирающим и вышел из комнаты.
– Государь, – отвечал герцог, – трубы славят в Париже только короля, а на поле брани – только полководца. Я слишком хорошо знаю и двор, и военный лагерь, чтобы ошибиться. Здесь трубы были бы слишком громогласны для подданного, там они недостаточно громки даже для принца.
Кардинал и герцогиня подошли поближе, влекомые любопытством. Три брата и сестра встали рядом.
– Клянусь телом Христовым, – сказал Горанфло, – вот вкуснейшая рыба!
– Ничего, Шико. Я пришел поболтать с тобой.