— Нет-нет, это вы простите меня, господин гвардеец. По-видимому, я отвлекла вас от важных размышлений, нарушила ваше уединение, поэтому мне следует сейчас же уйти…
— Ничего, милая, — пробормотал Михась, пребывая в полном смятении.
Испуганная его резким движением, девушка тихонько ойкнула и остановилась, невольно прижав руки к груди. Шорох ее платья по доскам палубы, на который и обернулся Михась, стих.
Но у Михася — уставного матроса — не было необходимости пользоваться тайным путем ухода на берег. И сейчас он совершенно официально вернулся на корабль из вполне законного и весьма продуктивно проведенного увольнения в прекрасном расположении духа, каковое было присуще ему и всю предыдущую неделю, и безмятежно заснул на подвесной койке в кубрике своего взвода.
— Джоана, умоляю, не гони меня прочь, выслушай, позволь сказать лишь несколько слов, на коленях попросить прощения!
— Ну, так ведь небось не только лаптем щи хлебаем, искусство воинское и свое совершенствуем, и чужую науку изучать не чураемся! — с законной гордостью ответствовал дружинник.