— Дозо? — опять беспомощно спросила Фудзико.
— Кику-сан. — Ноги Блэксорна были слегка расставлены, он готовился отпрыгнуть назад, вытащить пистолет, прицелиться и стрелять. Он отчетливо помнил тот невероятный, мгновенный выпад, когда Оми отрубил голову жителю деревни так неправдоподобно давно, и был готов ко всему. Он понял, что его единственным спасением было уладить дело с Кику. Оми никогда бы не простил этого. Оми считал бы такие плохие манеры глупостью. И, устыдившись своей слабости, он запрятал бы свою столь нетипичную для японца ревность далеко в тайники сознания. Из-за того, что это было настолько чуждое и постыдное чувство, эта ревность зрела бы до тех пор, пока однажды в наименее подходящее время Оми бы не взорвался, слепо и яростно.
— Я делал все, что мог, до того дня… Боже мой, кормчий, вы правда думаете, что мы можем выплыть?
Он присел на ступеньки веранды, не сняв своих тапочек. Фудзико принесла две бутылочки саке и чайную чашку, как ей приказала Марико, а не тонкую фарфоровую, которыми они пользовались обычно.
Галера была на камнях, по крайней мере камни были точно за кормой, с левого борта и с правого борта. Весла опускались и толкали галеру, но она пока еще не двигалась, ветер и прилив сопротивлялись, заметно оттаскивая ее назад.
— Но если им это удастся… Анджин-сан никому не нужен без своего корабля. Я буду просить, чтобы ему сохранили жизнь.