Он бежал, как преследующий лося волк, и метров за пятьдесят до финиша действительно настиг отчаянно сопящего Пашку Лисенкова, выпрыгнул и двумя ногами сбил на землю. И сам не удержался, упал рядом, но тут же вскочил, догнал и уложил таким же способом еще двоих.
Но все посторонние мысли тут же отошли на второй план. Осталось только нежное Софьино тело – чувствительнейший инструмент с сотнями клавиш, на которых Вольф, как ему показалось, уже научился играть.
– Ты что, вчерашней колбасой отравился? – незаметно подошел Лазаренко, – На тебе лица нет! Я тоже после нее плоховато чувствовал...
Чувака вырвало. Наклониться в сторону он не сумел и обрыгал себе ноги.
– Вот те болт! Звягин перехватил руку и подломил кисть.
Старшина шмыгнул носом, провел узловатым пальцем по ноздрям.