– Вот здорово, – сказал Сенечка, – а то у меня нос зачесался, чтобы чихнуть.
Высокий, широкоплечий милиционер, пилотка надвинута на нос, начал осмотр с крайнего бродяги – поднял его голову за подбородок, нажал на углы рта, чтобы рот раскрылся, посмотрел на зубы.
– Когда календарная? Или на кубок? Тогда судьи строго смотрят – там труднее. Там погибают. Только кто? Зеленые салаги, вроде тебя. Ветераны решат, кому помереть – обязательно помрешь.
Чуть ниже по течению речка разливалась широко и негромко журчала по камням – там был брод.
– Ясно, – сказал я. – Но ведь Лысый не должен был меня вам продавать?
Прупис долго молчал – наверное, целую минуту. И все молчали.