– Ясно, – сказал я. – Но ведь Лысый не должен был меня вам продавать?
Прупис долго молчал – наверное, целую минуту. И все молчали.
– Спасибо… спасибо, – откликнулись работники.
Я проснулся от того, что на меня кто-то смотрел.
В один ряд выстроиться было трудно, но милиционеров это не волновало. Пинками и тычками они начали разгонять нас вдоль стены. Испуганные, потные, вонючие подонки дрожали от страха. Я не дрожал, хоть мне тоже было страшно. Но я жал, что в крайнем случае признаюсь, что я не паршивый бродяга, а настоящий любимец из хорошей семьи.
Я внимательно и терпеливо слушал старика. Хоть он повторялся и с каждым днем порции нового в его речах уменьшались.