Сотрудники растерянно молчали – словно он собирался убить прямо у них на глазах и немедленно.
Троепольский нашарил телефон, зажал его в кулаке и стал пятиться задом из-под стола, разогнулся, с силой стукнулся головой о столешницу и протяжно завыл от боли.
Потом он сел на императорскую кровать, поджав под себя ногу, и сильно потер лицо. Волосы, холодные и мокрые, как водоросли, лезли в лицо.
Троепольский перевернул стул, сел на него верхом и постучал по клавиатуре. Потом опять постучал.
Шевеление за дверью стало более решительным, словно мать силой вытаскивала себя из постели. Впрочем, наверное, вытаскивала, знала, что, если встанет в одиночестве, все придется делать самой – кофе, тосты, доставать пакет с молоком…
– Доброе утро, – неожиданно поздоровалась вежливая Шарон.