Все цитаты из книги «Запасной инстинкт»
– Меня? – задушенным голосом пискнула Шарон.
Троепольский от неожиданности выронил телефон, который собирался кинуть в портфель. Полина стояла на пороге его кабинета, на ковре за ней тряслась экзотическая китайская хохлатка Гуччи.
“Заткнись”, – приказал Троепольский, но настырный инстинкт не заткнулся, продолжал доставать.
Жизнь встала на дыбы так неожиданно и так безнадежно, что Сизов, привыкший к тому, что он – свободный, образованный, в меру богатый, ничем особенно не озабоченный, – никак не мог с ней справиться.
Он выбрался от Вовы, Натали и Максима Галкина, засевших в одной квартире, и побрел по лестнице пешком, потому что у него не было сил ждать лифта, и он представить себе не мог, что сейчас окажется оди…
– Не говорите ерунды, – перебил Троепольский довольно сердито. Ему было жаль Федю, за которого все решили. – У всех в молодости были печальные истории. Они не имеют никакого отношения к жизни.
– Зачем тебе распечатка его звонков и при чем тут месяц февраль?! И еще фотографии?!
– Я не как Федя! Может, я просто их не выложил, когда приехал.
– Да, – выпалил Троепольский с бешенством. – В этом.
Кажется, зима была или вот как сейчас – зыбкая грань, безвременье, смутное перетекание из одного в другое, ни в том, ни в другом нет ничего хорошего. Арсений тогда уже принял решение, только она еще …
Тут Арсений спохватился, что будущего отца следует утешать и отвлекать, хотя он один из самых крупных клиентов, и понес какую-то ерунду относительно того, что все будет хорошо, но Иван Берсенев не ст…
Зачем вспоминать, когда так хорошо, так безболезненно все забылось?
Так плохо, что пришлось взять себя за горло и подержать некоторое время, стискивая пальцы, ледяные даже сквозь перчатку. Потом он выпрямился, все еще держась за горло, перешагнул неживую Федину руку …
Белошеев искоса посмотрел на Марата – в гневе их “просвещенный монарх” был страшен и непредсказуем.
– Где он?! – крикнул Троепольский поверх головы Марата. – Шарон! Где Сизов, я спрашиваю?!
Снег пошел, мелкий, февральский, рассыпчатый. “Дворники” гоняли его по стеклу туда-сюда, и снег ссыпался за капот. То так, то эдак прилаживая спину к неудобному автомобильному креслу, он смотрел, как…
– Я не читаю, – обиделся юноша, – я пою. Я Бенцл. Ты меня не узнал, что ли?
Помимо всего прочего, у новой секретарши было еще изумительное имя – Шарон.
Конечно, он все просмотрел – потому что должен был быстро решить, что можно оставлять ментам, а что нельзя.
– А ты… ты просто эгоистичная свинья! Как ты мог?! Как ты… посмел?! Кто дал тебе право?!!
– Лер, а может быть, кофе выпьем… где-нибудь еще?
Лера старательно переваривала только что услышанное, кажется, даже губами шевелила.
– Это оттуда пахнет, – быстро сказал он. – Точно. И, кажется, это газ.
Секретарша опять испуганно примолкла, и он понял, что конца телефонному шоу не будет. Гаишник, повернувшись полосатым фосфоресцирующим боком, пропускал машины с противоположного направления. Автомоби…
– Потом я заорала, чтобы он убирался к черту. Что я видеть его не хочу. Он тоже заорал, что я… в общем, что я разбила его сердце, или еще какую-то глупость. Я сказала, что мне наплевать на его сердце…
– А вы что, следователь из районной прокуратуры?
Шаги. Ковер глушит звук, но все-таки слышно. Шаги. Очень близко. Нет, это не охранник. Это свои.
Дать ему по физиономии Сизову не удалось. Федя скакал по конторе, всем совал в нос свой новый макет, целовал распечатки, прижимал их к груди – в горильих глазках горели восторг, умиление и радость жи…
– Я вернулась за ключами от квартиры. Я их вытряхнула, когда искала ключи от машины, которые ты увез.
Троепольскому рассказать нельзя. Бросить все тоже никак нельзя, да и что-то похожее на мужскую гордость в нем взыграло. Бросить означало бы подчиниться, сделать так, как приказал ему Федька, и Сизов …
– Как вы деликатно это сформулировали! – сквозь зубы выговорила она и посмотрела вызывающе. – Да, мы все сидели у него на шее. И мама, и бабушка, и тетя Вера, и я. Ну, так получилось! Я зарабатываю м…
Гуччи подбежал, потрясся и уселся ей на ботинок. Полина пересадила его в кресло.
– А про Сашу ты откуда узнала? – Троепольский вернулся за стол, ему было противно. – Федька сказал?
– То есть всерьез он ни с кем не встречался?
Федя “что-нибудь придумает”, и деньги появятся как по мановению волшебной палочки.
– А курьеру что делать? Хорошо, передам. Приезжай скорее.
Значит, Натали ничего не перепутала, и Полина на самом деле здесь была. Значит, значит…
Полина посмотрела на него – бледный, смуглый, заросший, очень раздраженный.
– Надо отчет себе отдавать по линии доверия к людям!
Троепольский мельком глянул на них и продолжал рыться.
– Вы думаете, это кто-то из ваших? В этом все дело, да? В этом, а вовсе не в римском праве.
Рассказать значило разрушить даже то немногое, что еще у него оставалось.
– Откуда ты знаешь, как бывает? И потом… о чем еще они могли говорить?!
– А с кем у тебя ребенок? – жалобно проблеяла Полина.
Сизов звонил в дверь, а Троепольский разговаривал по телефону, стоя на один пролет ниже.
У него был очень сердитый голос. Когда волновался, он всегда говорил быстро и сердито.
– Гриш, спроси у него, что случилось-то?!
– Да-да, – пробормотала она с отчаянием. – Хорошо. Сейчас. Подожди минутку.
– Оказывается, из-за дочери. Ну, конечно.
– Зато ей надо мало места для парковки и мало бензина.
В ушах зазвенело. Ноги стали ватными. Паника кулаком ударила его в живот.
Марат опять пожал плечами, но уже не так равнодушно.
Заявление он подписал, не глядя. Лаптева забрала заявление таким движением, как будто он сунул ей конверт, зараженный спорами сибирской язвы, и вышла, не сказав ни слова, и это было ужасно. Он жаждал…
У нее очень много дел. Очень много важных дел. Завтра Федькины похороны, и она должна как-то защитить Троепольского от того, что предстоит им всем. И еще кто-то должен защитить Троепольского от племя…
Федя Греков не умер. Его кто-то убил. Никто не знает, кто его убил, и не узнает никогда, Саша был в этом совершенно уверен.
Юноша моментально сделал скучное лицо, тряхнул косицами и что-то размашисто начертал на листочке, подсунутом Шарон.
Не то чтобы он боялся высоты, но она всегда его завораживала, как будто притягивала к себе.
– Зачем ты уволокла договор с Уралмашем? – Он посмотрел ей в лицо. – У меня дома был договор. Ты еще спрашивала, откуда он взялся, а я сказал, что с работы. А ты сказала, что я никогда не беру домой …
– Еще пожалуйста! Спасибо! Всем сегодня Федю подавай!
– Нет, вас дожидались! – ответил шутник-майор. – Кстати, Галю освидетельствуют врачи на предмет вменяемости.
Тут Саша допустил ошибку. Нужно было все отрицать, клясться, кричать гневным голосом, что они оба сошли с ума, но он думал только о том, что Светлова выложила им все, и теперь ему придется за это поп…
Арсений Троепольский стал тем, кем стал, потому что специально учился “владеть ситуацией” – по американским книжкам. Предусмотрительные американцы понаписали кучу книг абсолютно обо всем, в том числе…
Она ушла от него с явственным ощущением неотвратимости надвигающейся катастрофы и сознанием, что нужно что-то срочно предпринять – такое, что образумило бы ее несчастного брата.
– Нет, – весело ответила юная Шарон. – Еще днем все кончилось.
– Пей, пей, – посоветовала Натали, – вкусно, если с булочкой. Хочешь булочку? Или печеньку? А вы, – это уже Троепольскому, – зря пришли. Никого вы не найдете. Уж раз убили, то и убили, так я считаю. …
– Что это, черт побери, за аппарат машинного доения?! Почему ты себе нормальную тачку не купишь?
– Так я тебе звякну, – сказал он с порога.
– Где надо, там и поверну! Я каждый день на работу езжу!
– Пошли лучше со мной в кино, – предложил Гриня весело, – фильм – блеск. Про то, как людей пожрали пауки.
– Поздно, Вася, пить боржоми, – ответила она высокомерно, и стало понятно, что мир кое-как склеен, и, конечно, еще много времени пройдет, прежде чем и до того как, но все же надежда есть.
– Да ничего я не думаю! Но шефу надо сказать.
– Значит, так, – сказал Троепольский унылой толпе сотрудников, – если кто-то думает, что на этом работу можно бросить, лучше сразу пишите заявления. Я всем подпишу. Кто так не думает, расходится по м…
– Бубликов, – пробормотала Полина, – понятно.
– Нет. Когда он звонил, чтобы пригласить вас в “Русские люди”?
В ее маленькой машинке ему было тесно, и, кряхтя, он кое-как засунул себя на водительское место.
“Бандит должен сидеть в тюрьме”, – энергично говорил Глеб Жеглов, и Троепольский был с ним полностью согласен до тех самых пор, пока в роли бандита не оказался сам. А про себя он точно знал, что он –…
Черт побери все на свете, что здесь происходит?!
Он знал только, что Полька утащила у него из квартиры договор с Уралмашем, который он сам утащил из Федькиной квартиры, а макет пропал из всех компьютеров в конторе, и она все время как-то странно вы…
Сам он в тот день ситуацию с приездами-отъездами почти не контролировал, злился на Федю, от злости работа не шла, и ему было вовсе не до сотрудников.
Марат уж и не хотел говорить ни о чем, так странно все это было, но вспомнил, что Троепольского нет, и еще, что, как только он вернется в свою комнату, придется опять сидеть в одиночестве и все думат…
– С ней трудно, – беспечно ответила Лера и махнула рукой.
У Арсения Троепольского имелось человек двадцать знакомых, которые на его приветствие могли ответить “здорово!”, но юноша в их число не входил.
“У последней черты” – так назывался один замечательный роман, принесенный кем-то в контору и охваченный всеми сотрудниками без исключения.
И тут она ему соврала – он понял это, как если бы на лбу у нее засветилась надпись: “Я сейчас тебе совру”.
– Алло, – повторила Полька как бы с двух сторон – ему в ухо в телефоне и возле дивана наяву.
– Девушка, – с тоской вопросил ей в спину курьер, – вы не знаете, долго мне еще сидеть-то?
Менты – черт с ними, пусть они и не поверят, хотя хорошо бы поверили и засадили его всерьез! Заказчики поверят, потому что разбираться им некогда и недосуг, а Троепольский при всем своем величии слиш…
Он поговорит с Сашкой, вот с кем! Сашка все поймет и подскажет что-нибудь умное. Не факт, что Марат воспользуется его советом, – советы вообще дают не для того, чтобы воплощать их в жизнь, а для того…
– …Гуччи, ты где?! Гучинька, иди сюда. Я больше не могу, я домой хочу. Гуччи!
Троепольский подпер ладонью щеку и посмотрел на Полину.
– Макет пропал, – сказал Марат мрачно. – Уралмашевский. Ты только не ори.
Берегитесь. Только она знает, какими сильными и опасными могут быть слабые женщины, “униженные и оскорбленные”!
– Федька, – задумчиво проговорил Белошеев, – больше ни за что не отвечает.
Она глубоко и коротко дышала и таращилась на него, и от ее взгляда в голове у него будто что-то взрывалось, и осколки осыпались со стеклянным шорохом. Сквозь этот шорох в ушах он слышал, как ревет кр…
– У крокодила заболи, – сказала Полька быстро, – у бегемота заболи, у гадюки болотной заболи, а у Арсения заживи…
Он нагнулся – из-за уха вывалилась блестящая темная прядь, – покопался в портфеле и извлек какие-то длинные белые листы с колонками цифр.
– А что такое я сказала? И завещание! Он ничего не говорил тебе про завещание?
– А-м-м… – Он перевел дыхание и выпалил, чего уж теперь: – Возьми качество за правило!
Белый полыхающий свет от Варвариного бриллианта ударил ему в мозг и в висок, и сразу тяжело и длинно заболело внутри головы.
Подбежала китайская хохлатая собака, выпучила глаза и тоненько гавкнула на него.
– Вы о чем, ребята? – спросил он и улыбнулся светлой улыбкой. – Вы, часом, ни с кем меня не перепутали?
Ослик был трогателен и мил. Скакун отвратителен.
Он чувствовал себя использованным с головы до ног. Он не понимал, а она-то наверняка понимала – ведь зачем-то она все это задумала, звонила днем, звала его к себе, настаивала, значит, с самого начала…
– Задержался, – повторила Полина, и ее опять затошнило. – Гуччи убежал. Я пошла его искать и увидела, что работает компьютер. В большой комнате.
– На стене справа. И пройдите, пройдите отсюда!..
Тут неожиданная мысль поразила Троепольского. То есть на самом деле поразила, как поражает удар молнии. Кажется, он даже слышал этот самый удар где-то над головой. Приставив ладонь козырьком к глазам…
– Ишь ты, – восхитился Вова, – в очках, а хочет узнать! Ну, проходи тогда, что ли.
– Мы остались совсем одни, сироты. У нас был только Федя, и его не стало! Арсений, кто мог… как мог… такой чудесный, чудесный был человек.
– А ты чего? Хочешь узнать, кто его на тот свет проводил?
– Она отпрашивалась у меня в двенадцать часов. Может, чуть попозже. И что? Она больше не приезжала?
– Мама! – закричала Лера и шваркнула на стол почти полную баночку с йогуртом. Йогурт плюхнул наружу, забрызгал ее водолазку и джинсы. Лера сорвала с крючка полотенце и стала яростно оттирать пятна. М…
Реклама отечественных автомобилей, сайт, который очень нравился Троепольскому, гораздо больше, чем трижды проклятый Уралмаш, из-за которого все получилось.
“Данная ситуация из-под контроля не выходит, – подумал Троепольский, рассматривая свои мокрые пальцы. – По крайней мере, из-под моего. Ее контролирует кто-то совсем другой”.
Он вернулся на работу, когда сумерки уже синели над Тверской, и от разноцветных огней небо казалось темнее и ближе, а в переулках была весна – лужи, хрусткий ледок, запах тающего снега и мерзлой воды…
– Приехали и вас дожидаются, – доложила Шарон Самойленко. – Уже давно.
– Девушка приходила, – с готовностью сообщила Натали и покосилась на Вову. – Ну, то есть как девушка! Такая… не очень молодая девушка. Как я, примерно. Ну, тоже, как вы – “простите, извините, где Фед…
– Он всегда был Мишкой, еще у меня в животе, – отрезала Варвара. – Приезжай сейчас же.
“Сколько она могла забирать собаку, – лихорадочно думал Троепольский. – Час? Два? Три? Ну, не восемь же!” Ему даже смутно припоминалось, как она говорила кому-то, что решила было оставить Гуччи дома,…
– Я звонил тебе вечером, днем и утром. Я больше звонить не буду.
– Как вы можете не знать! – шепотом воскликнула Федина племянница, переждав официантку. – Его убили… из-за работы!
Кто-то из его “временных удовольствий” однажды оставил у него в ванной гель для душа “Лавандовый”. “Лавандовый” имел крепкий косметический дух, и он вылил на себя уже пол флакона, но ничего не помога…
Троепольский не был Лере ни другом, ни любовником. Ехать к ней домой почему-то показалось ему… неприличным. Может, потому, что она такая красивая, и он все еще не решил, правильно он поступил или нет…
Полина рассеянно погладила Гуччи по прическе и оглядела стол, за которым только что сидел Троепольский, а до этого сидел кто-то, ударивший ее прямо в лицо, в глаза, в скулу.
На пороге комнаты показалась Натали с чайником в правой руке и не слишком чистым полотенцем в левой.
При слове “автограф” Троепольский почувствовал себя неуютно. Может, это и есть Максим Галкин, а он, Троепольский, просто что-то пропустил, перепутал и недоучел?
Троепольский вернулся за стол и теперь смотрел в монитор, расцвеченный яркими красками.
Телефонный звонок. Нелепое свидание – чепуха какая-то! Ножницы, завернутые в записку, да не просто в записку, а в нечто такое, что ни с чем другим невозможно было бы перепутать. Если бы она была напи…
– Успокоительные какие-нибудь. Ну что? Заварил?
Троепольский, приехавший на работу на своем личном звере с мордой ягуара на капоте, никаких трудностей с погодой больше не испытывал и очень этому радовался.
Сайт в процессе работы над ним должен всех раздражать. Все должны говорить друг другу, что “такого дерьма” раньше они никогда не делали, что “заказчик козел”, что “шеф сам не знает чего хочет”. Все э…
– Федя никогда не был женат, и тут вдруг ему захотелось… Я не знала, как ему объяснить, что это не лучший вариант.
– Вот, нашла! – Лера гордо потрясла сморщенным пакетом. – Как ты думаешь, он заварится? Старый, наверное.
Вообще у них было замечательное партнерство – они никогда не ссорились, не делили деньги, не дышали друг другу в спины. Они предоставили Троепольскому возможность делать все, что ему заблагорассудитс…
Он мельком глянул на нее – сверкнули стекла очков, а за ними очень темные андалузские глаза, в которых была усмешка. Все-то он всегда видел и замечал, за какими бы вывесками она ни пряталась!
– Не машина, а конец света, – пробормотал он сердито. Все шло не так, как он предполагал.
Ты знаешь, сказал бы он, у меня совсем снесло башку. Мне кажется, что это ты во всем виновата, представляешь? И снег сейчас пойдет. Что теперь делать? Как жить?
– Я сказала ему, что не гожусь в жены. Я сказала, что не хочу быть матерью его драгоценной девочки и не хочу рожать дополнительных детей. Я сказала, что у меня работа, и больше мне ничего не надо. Чт…
Сизов никогда не курил “Собрание”. Мужская половина человечества в их конторе, подделываясь под шефа, курила исключительно “Давыдофф” или “Парламент”.
Короткий писк, похожий на мышиный, дрожание кожаного носа и раскидистых ушей, розовые лапки, молотящие воздух от нетерпения, – и в руках у Полины оказался Гуччи, и облизал ей щеки, и влажно задышал в…
– Да-да, но я больше не могу говорить, вы мне перезвоните, или нет, вы мне не перезванивайте, а я лучше сама!..
– Ты дура, – сказал он обидно, но руки не отнял, и еще некоторое время они постояли молча и очень близко друг к другу. Полине показалось, что он ее утешает – впрочем, она всегда выдумывала про него н…
– Они столько лет вместе работают, Сашка! И так, ни с того ни с сего… все на фиг послать?! Быть не может!
На чем он сейчас поедет, черт побери все на свете?! Давно надо было купить машину!
Шарон повеселела и радостно ответила, что звонила ему сама.
– А-а, – протянула Зоя Ярцева, – вы сериалов насмотрелись, да? Про Робина Гуда и торжество справедливости? Милый юноша, вам со мной не повезло. Я ни во что такое не верю. Вы бы оставили Федора в поко…
Она дошла до своей двери – у нее был отдельный кабинет, Троепольский после ремонта создал ей все условия, – выпустила Гуччи в продавленное кресло и прикрыла его пледом. Плед мелко задрожал.
Никогда после его “вспышек” неловкость и стыд не мучили его. Когда выяснялось, что девушка-красавица ему вовсе не подходит – а выяснялось это, как правило, после, а не до, – он уходил и не оглядывалс…
– В бюро пропусков. Здесь без пропуска нельзя. И с собаками тоже нельзя!
– Ты что? – перебил он, и юноша замер от удивления. Должно быть, никто и никогда его раньше не перебивал. – Читаешь рэп?
– Двадцать пятнадцать, это в какой стороне?
– Федя!! – крикнул он, прыгнул вперед, отшвырнул кресло и присел на корточки. – Федя!
“Вот оно, – пронеслось в голове у Полины Светловой. – Я так и знала. На что я только надеялась, когда думала, что… пронесет? Почему я на это надеялась?! Почему была уверена, что если он и догадается,…
Опять шевеление где-то рядом. Что за черт?!
– И маму не слушайте, – попросила она, шмыгнула носом и вытянула из-под чашки салфетку. В этом движении было что-то очень трогательное, детское, непосредственное. Он полез в карман и достал носовой п…
Лера Грекова собиралась на работу. Работу она ненавидела, поэтому собиралась медленно, долго, уныло, раздражаясь все больше. Иногда она специально выискивала, на что бы обозлиться, и злилась от души,…
Из-за чьей-то двери грянул “Рамштайн” – финальный аккорд сегодняшней мистерии.
– А ты не могла ей объяснить, что с подругой уроки учила?
В компьютере не было уралмашевского макета, даже следов никаких. Троепольский посмотрел на Марата, а Марат на Троепольского.
– Я знаю, – отозвался Троепольский, и все на него посмотрели. – Поехали. Надо выяснить все до конца.
Переживание неожиданно оказалось слишком сильным.
– Ничего, – пробормотала та. – Он сказал, что перезвонит вам на мобильный.
– Почему ты только что решил? – холодно спросил Троепольский. – Надо было сразу рассказать!
Марат вздохнул и посмотрел на потолок. Потолок был натяжной, последний писк моды.
– Да ладно тебе, чувак! Ну, им не делаешь, а мне сделай! Да я сам попсу ненавижу, ты же знаешь! Ну, вот если есть козлы, так это те, кто попсу гонит и еще кто на радиостанциях сидит! Ну ничего не пон…
– Вы же помешаны на работе, Федя так говорил. А сам он не просто был помешан на работе, он жил только для того, чтобы работать! Какие там… девушки! Кроме того, мужчине определенного возраста трудно м…
– Понятия не имею, – бодро ответил тот. – У Федьки ни один телефон не отвечает, ни мобильный, ни домашний. Может, Арсений его в больницу поволок или куда там еще…
– Да, – сквозь зубы отозвалась дочь так, чтобы мать точно не услышала.
– Прямо сейчас. Приезжайте в кофейню на Пушкинскую. Забыла, как она называется, то ли “Кафе Тун”, то ли “Кафе Бин”. С правой стороны от метро. Знаете?
– Да, – злобно сказал он. – Имею. Вы возражаете?
– Ну, Федя, ясное дело. Он меня просил какие-то хвосты за ним подчистить, я стал смотреть, а макета нет.
Давным-давно они не целовались “просто так”. Пожалуй, они никогда не целовались “просто так”, даже в начале романа. Только в расчете на “продолжение”, только в качестве “прелюдии”, только затем, чтоб…
Он задумчиво вылез из-за стола, походил по ковру, нагнулся и выудил из-под дивана чашку.
Не было в трубке никакого Арсения, но она знала, сколько ушей прислушивается сейчас к ней, в том числе, может быть, и уши лютого врага.
Он глянул ей в лицо, а потом опять по сторонам, чтобы чуть успокоиться.
– Где ты взял договор с Уралмашем, который я у тебя видела?
– Меня зовут Арсений Троепольский, – начал он быстро. Почему-то сразу захотелось оправдываться. – С Инной все в порядке. По правде говоря, я с ней даже незнаком. Но…
“Просто так” Иван не звонил никогда, соблюдал некоторую дистанцию, даже несмотря на Варвару.
Нет, понятно как – он приехал, и Л ера открыла дверь, и в полутемной прихожей стала рассматривать его нервно и словно призывно, и он насторожился, как пес, почуявший чужого. Потом она вдруг начала ла…
– Ах да! Сейчас. – Она опять сунулась в ванную, а Троепольский, повинуясь скорее интуиции, чем каким-то связным мыслям, выхватил из книжной полки фотографию – мать и дочь на какой-то скамейке под дер…
– Это точно, – согласился Иван. – Уже сейчас… страшно, а что будет дальше, не знаю.
– Ну да, а что? Нет, у меня, конечно, есть машина, но она в сервисе была.
– Да, – сквозь зубы сказал Троепольский, – правильно понимаете.
Так всегда говорила Полина Светлова, когда ни в чем не могла его убедить, когда он насмерть стоял на своем, когда они ссорились, когда ему было не до нее, и еще в десяти миллионах разных случаев, кот…
Троепольский обнял ее за плечи, усадил в кресло и тут же отошел – он все еще не мог ее простить. Она так его обманула!
Пришла пора брать ответственность на себя, а ему не хотелось ничего такого брать. Как-то и в сорок два года ему удавалось оставаться милым, избалованным, славным, чуточку эгоистичным мальчиком “с про…
Гуччи, залаявший в глубине комнаты, и странное чувство, словно кто-то смотрит на нее из темноты.
Троепольский покачался в кресле туда-сюда, наклонился, потянулся и выудил из кучи бумаг на полу разноцветный кодаковский пакет. На пакете были изображены счастливые до идиотизма люди на роликовых кон…
Кинулись искать диски, но тоже ничего не нашли.
“Большой комнатой” именовалось помещение, где сидело большинство сотрудников, не обремененных личными кабинетами. Таковых насчитывалось человек двадцать.
– Так вы вчера спрашивали, и я вчера все…
– Поезжай, – попросила она и облизнула губы. Оказывается, его взгляд все еще действовал на нее, а она уж было решила, что ненависть, пришедшая на смену любви, властвовавшей в другой вселенной, затопи…
– Какого тебе Федю?! Федю ему! Федя съел медведя, а у нас нету никакого Феди!
– Ты спятила, что ли, совсем?! – рявкнул он и вывернул руль. “Крокодил” сильно вздрогнул от столь непочтительного обращения, почти ткнулся рылом в бордюр и замер. – Дура!
Троепольский отвел взгляд и посмотрел снова.
– Мне нужно с тобой поговорить, – произнес Марат и заглянул ему за спину. – А где Светлова?
Полина уныло посмотрела в свою кружку. Чай в ней почти остыл, а заваривать свежий было лень.
Пока он никому не рассказывал, это как бы не имело значения, отдавало киношным детективом и придуманными страстями. Сейчас, в эту самую секунду, сказанное вдруг стало “фактом”, “доказательством”, “об…
– И что? У меня теперь подмоченная репутация? Эдита Карловна не сможет подарить мои штаны своему сыну по идейным соображениям?
Кажется, она рассердилась и не поверила ему.
Стало так больно, что она вдруг заплакала, слезы сами по себе полились из глаз, Полина вяло подумала: хорошо, что они льются, значит, у нее остались глаза.
На столе запищал селектор, и еще где-то зазвонил телефон, и их отшатнуло друг от друга, как взрывной волной.
– Нет, не буквально сейчас, но сегодня. Пожалуйста, Арсений. Мне нужно с вами поговорить.
В “глазок” она почти никогда не смотрела и даже после смерти Федьки не научилась – распахнула дверь и уперлась взглядом как раз в переносицу того, о ком она только что решила больше не вспоминать ник…
Он пропустил Полину в квартиру, захлопнул дверь, обошел ее и исчез. Гуччи затряс ушами и посмотрел на Полину с вопросительной укоризной. “Он просто хам и совсем не джентльмен, – вот что выражали выпу…
Получилось что-то вроде “эстрадной миниатюры” Аркадия Райкина – закрой рот, дура, я уже все сказал!
– Понятно, – призналась Полина. – Мы переделаем.
Нужно смотреть на вещи трезво – Полька вела себя странно, это уж точно. Она будто все время чего-то боялась, чего-то недоговаривала, крутила вокруг да около, и это было совсем на нее не похоже. Понач…
– Ты что? – спросил Марат с обидой. – Нет, не хочу.
Но у Троепольского не было с собой Полькиной фотографии. У него вообще не было никаких фотографий. Прошлое его не интересовало, а фотографии бывают только в прошедшем времени.
– Почему ни с того ни с сего… Может, деньги не поделили или еще что-то.
– Он все время вспоминал, как десять лет назад у вас не было ничего, даже стульев, на полу сидели в вашей квартире, и компьютер вы брали взаймы. А потом вам брат его из Америки прислал, и вы его не м…
Ехал фикус на коне, вел старушку на ремне, а собачка в это время…
– Забавно, – согласилась она. – Но самое забавное, что в компьютере был уралмашевский сайт. Который пропал.
– Мы возвращаемся на работу? – спросила Полина через некоторое время.
Он очнулся, потому что рядом с ним происходило что-то странное, чего не должно было происходить. Он открыл глаза и посмотрел.
Вдвоем с братом они однажды залезли на шпиль МГУ. Это было приключение, потому что нужно было преодолеть миллион препон и заслонов, обмануть сторожа, милицию и видеокамеры, и они обманули и полезли –…
– Последний раз она заезжала лет восемь назад, еще в старый офис. С мамашей. А тут вдруг приехала, и именно в день его… убийства.
– Что с тобой такое?! Он тебя вообще не пустит никогда!
Тут неожиданно выяснилось, что ответа на этот простой и вовсе не праздный вопрос у Троепольского нет. А, собственно, кого ему? Шут его знает, кого! Какую-то дуру, которая орала, что “всем сегодня Фед…
Держа ключи в зубах, он натягивал куртку.
Значит, сука все-таки стукнула. Значит, проболталась. Напрасно он не убил ее в туалете!
Полина мигом отвела глаза – хорошо хоть за очками не видно! – и пожала плечами. Молчание, последовавшее за этим, показалось ей холодным и угрожающим. Он не сказал больше ни слова и не сделал ни одног…
Троепольский заглянул в кухню – голое окно, нагромождение какой-то посуды на столе, козлоногая табуретка, черная тень от нее лежала на линолеуме, и никакого Феди.
Полина посмотрела на эти пальцы. Костяшки на правой руке в свежих ссадинах, как будто разбухших и сочащихся от горячей воды.
В комнате было душно и как-то тесно, словно слишком низкий потолок не позволял выпрямиться в полный рост, хотя очень хотелось. Троепольскому казалось, что если он встанет с дивана, то непременно уткн…
Она была почти уверена, что знает, кто именно его украл, и больше всего на свете ей было необходимо, чтобы этого не узнал Троепольский.
– Людмила Васильевна, – крикнул он, отчаявшись, – мне очень нужно! Это… важно. Очень.
Кажется, дождь пошел, решила она. Лицу было тепло и мокро.
– Да как я ему скажу, если его на работе нет! – закричала Полина.
Это был бланк его собственной конторы. На троих у них были разные бланки – “генеральный директор Троепольский”, “заместитель генерального директора Сизов” и “заместитель генерального директора Греков…
Она поставила перед ним пепельницу и вернулась за стол.
– Я не копался. Ты что? Идиотка? Я приехал к нему за печатью, открыл дверь и… и… – Теперь он смотрел на нее, не мигая, и от неловкости она еще подвинулась назад и нервным движением закинула за плечо …
– Ну да, да, приходила. Федя позвонил и сказал, что вечером мы пойдем ужинать. В ресторан “Русские гвозди”. Знаете такое место?
И тут он покраснел – просто так, ни с того ни с сего, оттого, что Полькину щеку вылизывала китайская хохлатая лечебная собака! И Полька это заметила, конечно, черт бы ее побрал, она всегда замечала в…
Ему требовалось выместить раздражение, и ни о чем другом он не думал, когда начинал, но он все забыл, оказывается. Все-таки забыл, несмотря на глыбу, торчавшую в сознании.
– С ней знакома Полина Светлова, – заторопился он, испугавшись, что трубку сейчас повесят, – а я… друг Полины.
Она подумала немного, потом сбоку посмотрела на него. В лице у нее было веселье.
Марат сунул телефон в один карман, похлопал по другому, проверяя наличие сигарет, и отправился к Белошееву.
Лера вытащила сигаретку, прикурила и сощурилась на дым – очень шикарно. Троепольский покосился на нее.
– А Светлова вообще этим макетом не занималась! Она машинками занималась, ты же знаешь!
“Мы, гении, – говорил Троепольский, – всегда неповторимы”. И непонятно было – шутит он или нет.
Полина проворно перекатилась на четвереньки, вскочила, и Троепольский вылез из-под стола. Ноги затекли, стоять было очень неудобно, и вообще жить не хотелось.
Телефон тренькнул, разъединяясь. Полина зачем-то наклонилась и положила его на пол. Оглушительная тишина висела в конторе – никакого шевеления или рамштайновского ритма. От этой тишины невозможно был…
Как он мог оказаться дома у Троепольского, этот договор? Почему Троепольский с ходу соврал, что “прихватил его случайно”? Он не Федя и ничего и никогда не “прихватывал случайно”! Видел или не видел о…
Какая еще собачка? Откуда могла взяться собачка?..
– Вы можете сесть в него, – из-за спины предложила дама. – Лена, откройте машину.
Слово “нам” в исполнении Троепольского было наиболее примечательным событием из всего случившегося в последнее время в жизни Полины Светловой.
– Здесь курить нельзя! – переполошилась Лера. – Мама придет и непременно унюхает. И меня потом замордует!
Зеленый мигающий датчик замер на номере “двадцать”, двери разошлись, и прямо перед Троепольским на противоположной стене во всей красе предстало нечто, собранное из крашеной пластмассы, алюминиевых ч…
Троепольский подозревал, что декретная Варвара специально нашла ему Шарон, чтобы он в отсутствие ее, Варвары, особенно не расслаблялся. Или это Полина нашла, вернейшая Варварина подруга?
Про эту жизнь, которая “не знает сослагательных наклонений”, он был наслышан. Только что по всем телевизионным каналам отгремели поминки по тирану, почившему полвека назад, и во всех репортажах, зари…
– Я сейчас оденусь, и ты меня отвезешь на работу. Кстати, тебе тоже неплохо бы на работу сходить.
– Откуда у тебя дома договор с Уралмашем? Он пожал плечами в отдалении.
Он заезжал в МТС на Дмитровку и долго маялся там в очереди, злился, и жарко ему было, и нетерпение одолевало, но он все-таки выстоял и получил то, что ему требовалось.
– О чем? – холодно спросила Зоя Ярцева. – Я уже обо всем поговорила с его родственниками, мне достаточно. Или вы хотите сказать что-то… еще более убедительное?
Он стремительно поднялся, чуть не опрокинув стул, подошел и опять прижал к ее скуле свой носовой платок, только другой стороной.
– Ах, господи, конечно, вы Не понимаете. Сколько вам лет?
– Вам что-то нужно? – с негромким презрением спросила Полина у Шарон. До исторического момента провозглашения себя “квалифицированным работником” Шарон нисколько не волновала Полину Светлову. Она отн…
На слове “идиотка” Троепольский вдруг вспомнил, что должен был устроить коллективу разборку, и все остальное, включая Шарон Самойленко, моментально вылетело у него из головы.
– Так они не уехали, а ушли. На Никитской встреча у них. Сказали, что вы в курсе. У них достижения на почве обсуждения.
Приехал Троепольский, и Сизов полдня прятался от него, потому что, в отличие от всех полированных поверхностей, вместе взятых, шеф моментально “отразил” бы вывернутого наизнанку Сизова.
У него не было жены и вообще никого не было, ибо всерьез он занимался только работой. Никто и ничто не интересовало его так, как его драгоценная работа. Девиц, со всех сторон бросавшихся на него, он …
– Нет, – перебил ее Троепольский и улыбнулся, извиняясь, – спасибо. Мне хотелось бы именно эту. Можно это как-то устроить?
Она опять, как давеча, встала на четвереньки и попыталась подняться, опираясь ладошкой о стену. Троепольский поддержал ее.
Еще через кнопку интеллектуальная молодая дама, поджимая коралловые губки и очень-очень правдиво глядя в камеру, тараторила что-то об олигархах, производствах, баррелях, унциях, тоннах и килотоннах, …
Троепольский прижал руками свои уши – чтобы меньше звенело.
– А какую бы вам хотелось? – поинтересовался молодой человек, похожий на советника посольства, по крайней мере Троепольский представлял себе советников именно такими.
– Что за работа? – весело спросил Троепольский. – В райских чертогах? Или в адском пламени?
Марью Семеновну и налоги Лера вынести не смогла – в конце концов, Федя ничего этого не заслужил! Да, он мешал ей, и в последнее время она ненавидела его, остро и бешено, но все равно он не заслужил, …
– Варвара! – в эту же самую секунду завыл шеф нечеловеческим голосом. – Забери ее! Забери ее немедленно отсюда!!
Она не видела его и не знала, почему тот скулит – потому, что жив, или потому, что умирает, и эта мысль заставила ее подняться. Очень осторожно она повернулась и встала на четвереньки. Черные волосы …
Она начала было его расспрашивать, но Федор весело и решительно выставил ее за дверь, так и не ответив ни на один ее встревоженный вопрос.
“Ехал Ваня на коне, вел собачку на ремне, а старушка в это время мыла фикус на окне.
– Я буду дома в восемь. Вы можете приехать в полдевятого или к девяти.
Замок на облезлой железной двери щелкнул, и на крылечко вывалились подростки в куртках нараспашку и по-модному спущенных штанах. У каждого в каждой руке – по бутылке пива. У некоторых по две.
– Держите меня в курсе, – сказал из вежливости Троепольский. Если честно, ему совсем не хотелось знать, что будет с “этой вашей Галей”.
– Это точно, – легко согласился майор. Полина ничего не понимала.
Почему-то его поддакивание только обозлило Марата.
Он курил цветные сигареты, а накануне Федор сказал ему: “Только посмей, и я тебя убью!” – и сам был убит.
– Я понимаю, что случилось. Федьку убили.
Человек в очках – это Полина Светлова. Вчера она была в очках, от которых ничего не осталось, только изогнутый пластмассовый остов, похожий на скелет.
– Североамериканских долларов США, – смешно и задумчиво сказал он, посмотрел на Троепольского испытующе, да и отправил его в КПЗ. Как подозреваемого.
Он понял, что она сейчас выйдет, и ему придется с ней разговаривать, черт возьми!
Голос грянул из пустоты, и он остановился посреди лестничного пролета. Куча барахла мешала ему, кроме того, он был без очков.
– Скажи мне точно! – крикнул Троепольский. – Ну, давай, вспоминай!
– Молодец, – похвалил ее Саша. – Стукнешь кому, я тебя убью. Поняла?
Как Троепольский теперь без него будет?.. Коллектив потянулся в разные стороны, и Троепольский потянулся в сторону своего кабинета и был остановлен Маратом Байсаровым.
– Господи, ну, допустим, в два часа. Да, в два часа. А что? Почему вас это беспокоит?
Он не нашел ничего, что подтверждало бы его подозрения, – еще бы! – и чувствовал себя дураком. Еще он не знал, как именно нужно ссориться, потому что раньше они не ссорились.
“Ехал Ваня на коне, – вдруг подумал он, – вел собачку на ремне, а старушка в это время мыла фикус на окне”.
Двумя пальцами Галя взяла тряпку с края раковины – тряпка была мокрая и холодная, как жаба, – плюхнула в середину стола и повозила. Крошки посыпались на пол.
Он секунду смотрел на нее, а потом повернул голову, чтобы она подула. Она и вправду подула.
– Может, он припадочный, а, Вов? – тревожно просвистела Натали. – Смотри, он желтый какой-то.
“И в запой отправился парень молодой”, – говорила про мастеров искусств этого жанра мать, и глаза у нее становились сердитыми и насмешливыми. Отсутствия вкуса она никому не прощала.
Двери в конторе никогда не закрывались – Троепольский не закрывал и всех приучил. Длинная темная тень, похожая на скорпионью, задрожала на сером ковре – дьявольская собака была уже на пороге. Тень по…
– Какая еще девушка?! – подозрительно спросил мужик и почесал майку на животе. – Кого тебе надо-то?!
Только дурак не понял бы, о чем речь. Арсений Троепольский был не дурак, но зачем-то сделал вид, что не понял.
– Я продавец. Я здесь единственный человек, который знает, как продавать то, что здесь производится.
– Ну, не то что не виделись… Я ее несколько раз видела, когда подвозила Федьку. То домой, то к институту. Я не хотела с ней знакомиться. Я его… ревновала, понимаете? Сильно.
Ноздри раздулись, и тонкие бледные аристократические пальцы стиснули кофейную ложечку. Троепольский отвернулся и посмотрел на официантку в синем переднике. Официантка была замученной и очень молодень…
Она замерла на пороге – ее сломанная пополам тень доставала до Макинтоша. Сайт все горел, как жар-птица из сказки.
Троепольский хмуро оглянулся на него, но Гриня, как и Полина Светлова, никогда не боялся его дурного настроения или мрачных взглядов.
Впрочем, его нельзя было вернуть, если он сам не хотел возвращаться, а он не возвращался никогда. Только вперед! Всегда.
…И пришлось ему под вечер тащиться на самую окраину Москвы, черт знает куда.
На тренировочные штаны Троепольский имел несколько устаревший взгляд – он наивно полагал, что в таковых следует бежать кросс, а вовсе не лежать на диване, не сидеть за рулем, не идти на свидание, не …
– А чего это она такая? Лишайная, что ли?
– Как же! Дождешься теперь тебя! А я? Ты обо мне подумала? Что я должен делать?!
Что-то размеренно капало в глубине квартиры, и ему казалось, что капает у него за спиной, а там ничего не могло капать! Он нетерпеливо повел шеей, трусливо кося глазами за плечо. Щека, шершавая от ве…
Троепольский сунул ноги в кроссовки и мельком глянул на посетителя.
Нужно их опередить или придумать что-то такое, что отвело бы от него все подозрения – раз и навсегда. Кажется, в кино это называется “алиби”.
Слезы капали и казались почему-то черными.
Если бы она сама открыла дверь, Троепольский, наверное, не так растерялся, но открыл ему какой-то мужик в майке и тренировочных штанах – своеобразная униформа всех жителей всех спальных районов, отды…
– Как – кому?! Мне нужен сайт. Только хороший, а не мусор какой-нибудь! Ну чего? Сделаешь? Все говорят – есть один чувак, он сайты классные лепит, хоть и бабок много дерет, а мне как раз надо классно…
– Про карандаш сказала?! Она опять затрясла головой.
– Ну да, – согласился Троепольский. – Забавно. Он еще немного посмотрел в монитор, физически чувствуя, что вместо мозгов у него манная каша. Он даже слышал, как она плюхает в голове.
Он перерыл все, даже в кресле посмотрел, где ночевала невиданная собака, – договора не было.
Он остановился, оглянулся и снизу вверх, вопросительно дернул подбородком.
Федя еще некоторое время топтался рядом, словно соображал, не надо ли оказать Сизову экстренную медицинскую помощь.
– Черт возьми, можно подумать, что мы в первый раз!..
Если она все думает правильно, значит, она знает, чей карандаш выкатился из-за стопки дисков на столе Вани Трапезникова, и осталось узнать совсем немного.
– А чего ему не сидеть? Ты скажи инвалидке нашей, пусть она ему кофе поднесет и бубликов каких-нибудь.
Давно пора купить машину. Сейчас забрался бы в теплое, сухое, уютное нутро, включил печку, уселся, нахохлившись, как воробей, но от того, что машина защищала бы его со всех сторон, окружая железным н…
– Потому что одну я тебя не отпущу и в твои Кузьминки не поеду. Как я оттуда буду выбираться? На твоей машине до первого гаишника?
…И еще он все время думал – зачем?! Зачем он здесь? Как он здесь очутился?!
– Да твоя Светлова! Это она тебе… набрехала на меня, а ты поверил, да?! Она?!
Мать приблизилась, села на краешек стула и отломила кусочек сухого хлебца. Положила в рот и стала жевать, сделав задумчивые глаза.
– Грипп, наверное, – продолжал Марат, – но, если у вас какое-то дело, вы вполне можете переговорить с нами. Марат Байсаров и Полина Светлова. Вы с “Русского радио”?
– Кто здесь? – Голос неуверенный, какой-то детский. – Кто-нибудь здесь есть?!
Троепольский тоже был бы опечален, если бы Лера оказалась похожей на свою маму, даром, что он эту самую маму видел полтора раза в жизни. Зато сегодня он разговаривал с ней по телефону.
Федя показался из ванной, вид у него был свирепый и одновременно как будто смущенный.
– А… вам кто говорил, что нужно читать? Или вы вот так сразу все знали сами?
– О! – бодро воскликнула Натали. – Опять двери перепутали? Или чего? Окна?
– Если тебе не нравится, купи свое, отдельное дерьмо.
– И не звони мне больше! Никогда не звони!
– Гуччи, – позвала Полина, по пояс свешиваясь на заднее сиденье, – иди сюда, Гучинька!
Придушенный, словно предсмертный писк, бросок, и в дверях появилась Полина с китайской хохлатой собакой на руках.
– Телефон? – поразилась Полина. – Фединой племянницы?!
– Я бы тебя, мудака, убил, – сказал Троепольский спокойно и отряхнул руки, как давеча Сизов.
И он опять притопнул, и повернулся, и открыл было рот, чтобы продолжить причитания, но Троепольский больше слушать не желал.
То есть те, кто работает здесь, какие еще свои! Нет никаких своих!
Она еще посмотрела на карандаш и сунула его к себе в сумку. Он может ничего не значить, а может – все на свете.
Он вдруг подумал, что это имеет огромное значение.
Они сильно опаздывали, и Троепольский спустит с них шкуру, если приедет раньше. Они и так в последние дни почти не работали – все только “перекуривали последние новости”, а Марат еще придумывал ходы …
– Мои сотрудники сказали, что вы приходили к нам в контору.
Кусок стекла. Разбились очки. И как только она подумала про очки, сразу все вспомнилось – светящийся в темноте монитор.
В туалете обнаружился Саша Белошеев со своими чашками.
Он пока ничего не понимал. На вид она была совершенно хладнокровна, наманикюренные пальчики бесстрастно заложили за ухо светлую прядь. Мобильный телефон внезапно грянул первые такты симфонии соль-мин…
– Почему?! Не могла она! Ты утащила у меня из квартиры договор, а потом врала мне и про этого придурка ничего не сказала – почему?!
Прямо у Полины перед носом были гранитные плиты пола и его ноги без носков, всунутые в старые кроссовки. Она отвела глаза и поднялась, сразу оказавшись одного с ним роста.
– Хорошо, – ответил Троепольский любезно, – но только утром. По ночам их не продают. И не возражай мне, ради бога, я устал как собака!
Он не был к этому готов. Он все забыл. В голове ничего не осталось – это происходило с ним всегда, когда она трогала его. Сердце остановилось. Мысли остановились. Потом сердце ударило, как электричес…
Так тоскливо ему было, так гадко, так отвратительно в одной комнате с тем непонятным, что раньше было Федей, что он все время заставлял себя смотреть строго на какой-нибудь предмет или в стену, не см…
Полине его сплавила подруга Инна, улетевшая кататься на лыжах. Инне некуда было его деть – кататься на лыжах с китайской хохлатой в руках было бы невозможно, а только для сидения на руках данная соба…
– Нет, я не могу его взять! Это не моя собака. – Тут Гуччи, который, казалось, понимал все на свете, театрально припал к ее груди надушенной щечкой и задрожал, будто из последних сил. Троепольский по…
– Да! – Кенгуриными прыжками он доскакал до противоположного берега водного препятствия, ухватился за кустик и теперь рассматривал свою ногу, поминутно рискуя съехать обратно в лужу.
– Да мало ли о чем они там… базарили! Федька то и дело орал – убью, мол, гада! Ты что? Не помнишь? И на кодеров, и на программистов, на всех!
В конторе был некоторый переполох и раздавался странный шорох, словно по коридору двигались крысы, Шуршали хвостами.
– Да везде, – осторожно сказала Полина, сбоку рассматривая его. Он так бесился, что было совершенно понятно, что дело тут вовсе не в машине. – Все взрослые мальчики покупают машины в компании “Муса-м…
– А ты кто, мужик? – Вова опять почесал свою майку и призадумался. – В том подъезде вроде труп нашли. Это чего? Твой, что ли?
Он вскочил с кресла, пнул свой портфель, попавшийся под ноги, и подошел к окну. Москва клубилась далеко внизу. От высоты дух захватило. Он положил ладонь на холодное толстое стекло.
– Она открыта, Катерина Владимировна. Троепольский потянул на себя выпуклую ручку, и открылось богатое и просторное нутро, отделанное кожей и деревом. Троепольский немного помедлил прежде чем сесть, …
– Ты… больше не приходи ко мне, – попросила она почти спокойно. – И не звони мне никогда. Не смей. Понял?
– А мне? Никто не мог сказать, что он пропал?!
Он кое-как вытер голову и, как был, голый и мокрый, пошел искать договор.
Полина точно знала, что “это” как раз кто-то “из наших”.
– Понятно, – протянул голос. – Зачем вы мне звоните?
– Да чего там они не могут! – сказал Троепольский с досадой. – Всеми делами занималась Ира из нашей конторы!
Зачем она к нему приезжала? Чтобы убить? Ударить по голове, так чтобы череп почти раскололся надвое?! Зачем?!
– Тогда почему?.. Ничего не понимаю. Вы его любили, он вас любил, все друг друга любили!
Милицейский майор Никоненко Игорь Владимирович упек Троепольского в кутузку – именно потому, что думал, что Федю убил именно он. И вопросы всякие задавал, и смотрел насмешливо, и даже его брови выраж…
Ей нужно посмотреться в зеркало. Ей нужно почистить зубы. Ей нужно чем-то замазать синяк, который наверняка выступил у нее на скуле! Еще ей нужно причесаться, принять душ, разыскать свои темные очки,…
– Служба спасения, – сказал Полине в ухо уверенный голос, – что у вас случилось?
– Я не знаю, кто его убил, – пробормотал Троепольский и закурил. “Давыдофф” имел отчетливый вкус и запах тюрьмы. – И за что, не знаю тоже. Менты сказали, что из квартиры ничего не пропало.
– Да ничего и не надо меня забирать, – пробормотала Шарон, отступая, – я и сама могу… И заявление по всей форме, меня в венерический диспансер звали секретаршей, а у вас тут не очень-то и хотелось…
– Ты не должен, – тихо ответила она, – но мог бы.
Спросить Полина Светлова не решилась. В его спальне, выждав время, когда он отвернется, она осторожно сунула договор в свой портфель – неопровержимая улика, только она до сих пор не знала, кого и в ч…
Троепольский так и эдак изучил лепнину. Голова болела, как с похмелья, и по телу словно проехался паровой каток. Глазам в орбитах тоже было неудобно, песок, что ли, насыпался?..
Хуже всего было то, что заходить в квартиру ему не хотелось – не хотелось, и все тут, хотя этому не было никаких логических объяснений. Он посмотрел на свои пальцы в перчатках, вцепившиеся в дверь, з…
Спине стало холодно под модным норвежским свитером с модным норвежским узором, и он вдруг засуетился, отшвырнул ремень, полез в “бардачок”, хотя ничего ему не было нужно, двинул ногой и старательно о…
И поцелуй вдруг оказался слишком серьезным и тяжелым, как мельничный жернов на шее, и потянул Арсения вниз, в темное, глубокое, опасное. Он тяжело задышал, ему стало наплевать на то, что она так и не…
Ее не интересовали Федины снимки, и она не понимала, почему они интересуют Троепольского.
– Завещание он написал в пользу Леры, – мне майор сказал, – а Галя этого даже предположить не могла, – подытожил Троепольский. – Решила имитировать Лерино самоубийство. И вот что из этого вышло. И ко…
– Да. То есть я… формальный начальник. Мы начинали втроем – Федя, Гриша Сизов и я. Потом как-то так получилось, что я стал… начальником.
Троепольский опять поцеловал ее – от злости и страха.
Никто и никогда не смел так обращаться с ним – убивать его подчиненных, сажать его самого в “обезьянник”, смотреть на него с насмешливым недоверием, как смотрел майор Никоненко, красть его макеты, а …
Он понимал, что рано или поздно нужно будет избавляться от глыбы, потому что она постоянно угрожала ему, и знал, что вместе с ней придется выворотить изрядный кусок собственной души. До появления в е…
Они вместе начинали работать – прошли все, и огонь, и воду, и медные трубы, как водится. Они девять лет делали одно дело. Феде не было равных в том, что называлось модным словом “дизайн”, – он видел …
Дождь смоет остатки снега, сгонит мусор к водосточным люкам, и утром окажется, что весна на самом деле пришла, и ничего нет лучше ее прихода, который дает надежду, что все вот-вот начнется сначала.
– Федька умер, – сказала Полина негромкой скороговоркой. – Троепольский вызвал милицию, и они теперь думают, что это он его… убил.
– Она работала учительницей, но недолго. Потом познакомилась с папой, когда родилась я, папа умер, а я осталась. На работу она больше не вернулась.
– Это нам и так известно, – пробормотал он, и племянница улыбнулась, став примерно раз в сто пятьдесят краше. А может, в сто восемьдесят семь.
– Если ты про качество и правило, то я слушать ничего не хочу, – сказал Троепольский, не отрываясь от монитора. – Это все к Светловой. Вы уже совсем осатанели, хотите, чтобы я за вас делал всю работу…
– Вы что? – спросила она насмешливо. – Родион Раскольников? Право имеете?
Полина посмотрела – и вправду “израненный”. Три длинных пореза, неровных и глубоких на руке.
– Мама замордует, – повторил Троепольский, зачем-то прикрыл мятым неаппетитным одеялом длиннющие аппетитные ноги, поднялся и пошел в прихожую – за сигаретами.
– Ездить научись, оглобля! Повезло тебе, что я сегодня добрый! Дура, блин, уродка! В морду бы тебе дать по справедливости, да неохота мне пачкаться об тебя!..
И вправду, Тверская ехала как-то подозрительно быстро – мэра, что ли, ждали или еще кого? Гаишников было пруд пруди, за каждым углом.
Он допил кофе, закурил, ткнул сигаретой в пепельницу, стряхивая пепел, которого не было, переложил левую ногу на правую – все от неловкости.
“Ехал Ваня на коне, – думал он уныло. – Вел старушку на ремне, а собачка в это время мыла фикус на окне”.
Ну да, все правильно. Он перепутал подъезды, взобрался не туда, проклиная лифт, законы общежития и несправедливость жизни, и какая-то дура выскочила из предполагаемой Фединой квартиры и…
Троепольский посмотрел в свою чашку с блюдцем. В желтой жидкости болтались черные чаинки, а на блюдце был почему-то рассыпан сахар. То ли он сам его рассыпал, то ли он всегда там был. “По жизни”, как…
– Гениально. Поедем ко мне. Спать хочется, и вообще…
Троепольский открыл в компьютере папку, в которой всегда лежал этот самый макет, уверенно ткнул в самую середину, компьютер моргнул, как ему показалось, с недоумением. Папки не было. Целая куча разны…
Впрочем, говорят, что крот, хоть и слеп, все же как-то ориентируется в темноте. Арсений Троепольский в темноте мог только стоять. Двигаться не мог.
– Да не на Федю! На нотариуса! По телефону. Хочешь кофе? Я сварю, у нас кофеварка есть.
Появилась и домработница Маргарита Степановна, а вместе с ней горячий борщ, котлеты и носки – парами. Но Маргарита Степановна приходила всего два раза в неделю, и за время ее отсутствия Лера с мамой …
В комнате было совсем темно, даже не слишком понятно, есть ли там окно, и если есть, то где оно. Правой рукой он опять зашарил по обоям.
Он ни за что не пролез бы в эту щель, даже если бы немедленно скинул в грязь свое пальто, пиджак, брюки и шарф заодно. Он ни за что не бросил бы своего “крокодила”, который стоял носом в тротуар и за…
– Да! – крикнул Саша, взялся руками за волосы и сильно их дернул. – Да! Потому что ты ничтожество! Никто! Нуль! Дутая величина! Я тебя ненавижу, ненавижу!
– Я тебя повезу, а ты мне выволочку устроишь, что я не на работе, да?
– Как – с кем?! Со мной, конечно. И Иван пока дома.
– Что я добилась своего. Федя связался со мной и погиб. Собственно, она сказала, что это я его убила. Наверное, она не так уж далека от истины.
На лестнице сильно дуло и чем-то пахло, довольно сильно. От запаха медленно и тошнотворно начала кружиться голова.
– Это что, – сказал Троепольский неторопливо, – я еще всем врал про заказчиков.
– Обними меня, – приказал он. Именно приказал, а не попросил, потому что он всегда ей приказывал, а она слушалась – или делала вид, что слушается? Впрочем, сейчас ему некогда было вникать в такие тон…
– Послушайте, Зоя, – сказал Троепольский медленно. – Вы… точно ничего не путаете?
Она сошла с ума много лет назад, когда он брал ее на работу.
И работа, работа!.. Он совсем забросил дело, чего не было с ним никогда в жизни, а теперь!..
– У меня, Лера, его и вовсе нету, – поделился сокровенным Троепольский, чем поразил собеседницу до глубины души.
– Может, мне выйти? А то как-то странно разговаривать с тобой по телефону, когда я тут стою.
Это было абсолютно верно – его очки ей подходили.
Договор с Уралмашем, Полина посмотрела, подлинник или копия. Оказалось, подлинник. Зачем он принес сюда договор?..
Все трое, как по команде, повернулись и уставились на дверь.
Он взглянул на нее и вышел следом за санитарами.
Волосы ее были черными, как у цыганки из песни, что день и ночь неслась теперь из всех машин и пивных палаток, черт знает, он забыл, как ее звали, ту цыганку. Очки с этой он снял – очень медленно, по…
“Не надо было утром заниматься с ней любовью, – решил Троепольский мрачно. – Куда меня понесло? Чего такого… космического захотелось? – А все ты виноват, прикрикнул он на свой запасной инстинкт, – те…
Саша Белошеев примерно представлял себе, что сделается с шефом, если спросить у него, нет ли в его компьютере почти готового Фединого макета, который исчез неизвестно куда из всех остальных компьютер…
Только иногда не получалось – когда он вдруг становился нежен, то ли от усталости, то ли из товарищеских чувств. Примерно раз в году с ним такое бывало – посреди дня он приходил в ее комнату, брал за…
Лера поставила на расчищенное на столе место чашки, и Троепольский, выждав время, когда она отвернется, быстро и воровато ополоснул их под краном. Кофе было по глотку, на самом дне, и пить на кухне о…
Галя поморщилась, переступила пушистыми тапочками, присела и стала собирать бумажки.
– Я не понимаю, почему я должна перед вами исповедоваться?
– А тебе что, надо, чтобы прокусил?! Я и так весь израненный, черт побери!
Один Троепольский не мог себе позволить быть ни беспомощным, ни несчастным. Он всегда и за все отвечал – даже книжка такая была в его детстве, называлась “Я отвечаю за все”. Арсений Троепольский не б…
И вылетел со стоянки так, что гравий брызнул из-под колес, брызнул, сыпанул по крышам и капотам других, унылых и неинтересных машин, бросился в тесноту и давку Газетного переулка, всех растолкал, рас…
Тут Лера совершенно растерялась, и это было так забавно, что он улыбнулся потихоньку – чтобы она не оскорбилась.
– Да нет, – успокоил ее Марат, – у меня кофеварка новая. Идиотизм. Варит по чашке, а больше ни в какую. Сколько тебе ложек?
Она не могла дышать, и ноги как будто все время подламывались, и она в конце концов поняла – это потому, что он методично бьет ее под колени ногами.
Все время, пока подписывали бумаги, пили скверный кофе, ждали каких-то нужных людей, без которых дело не двигалось, Троепольский думал только об этой машине. Она стоила бешеных денег и, наверное, был…
– Вот именно. Она такая тупая, что мы… не принимаем ее в расчет. Совершенно. Может, она этого и добивается?
– Ты что? – не открывая глаз, спросил Троепольский.
Она зачем-то оглянулась на свое ушастое чудовище, которое тряслось посреди кровати. Волосы, мазнувшие его нос, пахли духами, свежими и легкими, как она сама.
Он не был готов к тому, что барышня – Федина дочь. Нет, не был.
– Я точно не знаю. Мама так кричала!.. С ней теперь редко такое бывает.
Подожди, уговаривал он себя. Подожди, ничего же не происходит! И вообще еще ничего не понятно.
Если бы не вспомнил, не пришел бы, но жизнь не знает сослагательных наклонений. Лицо у него изменилось.
Она была уверена, что, как только узнает ответ на этот вопрос, узнает ответ и на все остальные – имя врага вдруг проступит на поверхности, как детская переводная картинка проступает из-под туманного …
– Затем, что я не хочу в этом участвовать, – отрезала Варвара Лаптева, подошла и взялась руками за спинку кресла. На правой ее руке хищно полыхнул бриллиант небывалых размеров – подарок любящего мужа…
– Он никогда и ничего не говорил про работу! – перебила она его. – Он только говорил, что вы гений, и все.
– Ты очень смешной, – и все-таки засмеялась осторожно.
Он не стал перезванивать – слишком многое пришлось бы объяснять, а он совсем не был к этому готов.
– Понятно, – кивнул Арсений, обошел диван и скрылся в своем кабинете. Юноша ему надоел.
– Сварите мне кофе, пожалуйста. И сообразите чего-нибудь поесть.
– Саша, – прохрипела Полина и покрепче ухватилась за холодный мокрый мрамор, на котором еще недавно Белошеев ее душил, – ты же не дурак. Мы ничего не стоим без него. Мы… пропадем поодиночке. Троеполь…
– Какая милиция? – не понял Троепольский.
Это был очень глупый вопрос, глупее не придумаешь, но он так боялся за нее, пока бежал по ночному переулку, пока совал карточку в прорезь охранного автомата, пока мчался через двор, а потом по лестни…
Сизов встряхнул Белошеева, как мешок с картошкой, плюхнул его в кресло и брезгливо отряхнул руки. Собака Гуччи тряслась на полу и заливисто лаяла, трясла ушами, забегала с разных сторон и все норовил…
– Ты чего? – с интересом спросил Вова. – Ты чего, мужик, а?
Впервые в жизни он не знал, что ему делать дальше. Федька всерьез решил ему мешать, и уже было понятно, что на этот раз обойтись без “сложностей” ни за что не удастся.
– А наследство? Когда мы сможем его получить?
Федор Греков был левшой – впрочем, не совсем. Он очень гордо рассказывал всем, что у него “право-левая симметрия”, и с ложками и вилками он хорошо управляется обеими руками.
– Да не баллон, баллон рванул, где дедок заснул, пьяненький, и сигарету не потушил, а бабка сама квартиру подожгла, чтобы она дочери ее не досталась.
– Вот, – сказала Полина с гордостью. – Я все обвела. Видишь, он ей по три раза в день звонил.
– Господин Сизов на месте, – проинформировала Шарон неожиданно, очевидно, решив быть полезной, но Марат толком не знал, нужен ли ему Гриша.
– Гриш, – приказал Троепольский, проводив ее глазами, – завтра же поменяй ее на кого-нибудь!
Троепольский пообещал, что приедет, и нажал кнопку.
– Светлова в таком смысле, что я хочу знать, во сколько она уехала и во сколько приехала.
– Три дня назад он и пропал. Как раз когда Федя… Федю… Ты уехал к нему, а Марат сказал мне, что макет пропал.
Троепольский оглянулся. Она стояла на пороге смежной комнаты и смотрела на него.
Придерживая веко его носовым платком, она подняла на стол свою сумку, покопалась в ней – Троепольский наблюдал за Полиной со странным выражением лица, – достала длинный белый лист. Он был весь исчерк…
Эта мысль была хуже всех остальных, и он гнал ее от себя.
– И у меня была, – соврал он. Просто так соврал, чтобы походить на “байроновского героя” – что за герой без печальной истории вначале!
Китайская хохлатая собака Гуччи подбежала к Полине и потряслась около нее немного – дала понять, что оценила юмор шефа.
“Ягуар”, который придумала для него Полина и который он любил страстной и пылкой мальчишеской любовью, моргнул круглыми глазами, когда Троепольский разбудил его. Моргнул, и залился светом, и словно н…
Так все это было глупо, так не нужно, непривычно, и спина стала совсем мокрой, и Троепольский взял Полину за подбородок свободной рукой, сдернул очки – она моментально зажмурилась и, кажется, голову …
Он посмотрел на нее серьезно, моментально догадавшись, в чем дело. Он всегда и обо всем сразу догадывался – по крайней мере, о том, что касалось Полины.
– Арсений, вам звонил Иван Берсенев. – Фамилию она выговорила почти по складам, хотя ничего особенного в ней не было, самая обычная фамилия, но и такая Шарон Самойленко затрудняла.
Она толкнула тяжелую подъездную дверь, запищавшую отвратительным писком, выскочила на крыльцо и вздохнула глубоко.
Хотелось кофе, хотя она знала, что потом у нее непременно заболят голова и желудок, и станет тошно, потому что ночью она почти не спала, и завтракать было нечем. Повздыхав от предчувствия всех этих н…
Он потер нос и поморщился. Она мешала ему, раздражала его, особенно когда была так близко.
Он вернулся за свою дверь, посмотрел в монитор, покурил немного, закинув ноги на стол и чувствуя себя стопроцентным компьютерным “мачо” из интеллектуально-виртуального боевика “Перезагрузка”, позвони…
Троепольский не нашелся, что сказать. Опять.
Марат переложил ноги так, чтобы подошва ботинка закрывала монитор. На мониторе была работа, которой он в последнее время совсем не занимался. Ему даже страшно было подумать, что будет, когда Троеполь…
– Он больше не звонил, – ожесточенно произнесла она. – Его убили. Я приехала в вашу контору, а его… убили.
– Эй! – закричали откуда-то. – Здесь нельзя стоять!
Троепольский объяснил – для чего, очень точно и ясно сформулировал, это он умел.
– Фу! – крикнул Троепольский. – Полька, он тебя лижет! Фу, кому говорят!
– Ты не знаешь, старик?! – поразился юноша. – Так я тебе сейчас расскажу, это классно, старик! Меня посвятил Джахангор, его Толей раньше звали, а теперь он Джахангор, и он самый крутой чувак во всем …
Что-то хрустнуло под ботинком, и Троепольский стремительно поднялся с корточек. Ему показалось, что он наступил на раздробленную кость, бывшую раньше частью Фединой головы. Опять навалилась тошнота.
Полина подхватила с пола свою собаку, прижала ее к груди и похлопала по голой заднице, чтобы ее успокоить немного.
– А я видел, – заявил Троепольский. – Фотографировать их не было никакого смысла. Во-первых, они все на одно лицо, во-вторых, для фотографирования совершенно непригодны.
Дело было не только в этом, но она не могла ничего сказать Марату. Она никому и ничего не могла рассказать.
“Там, дальше, ничего нет, – вдруг отчетливо понял Троепольский. – Правда, ничего нет. Было и куда-то делось.
Стало больно и очень холодно. Вода, спиралью уходившая в белую раковину, была красной. Зато ее перестало тошнить.
Сотрудники растерянно молчали – словно он собирался убить прямо у них на глазах и немедленно.
В глазах поплыло. Полина Светлова захрипела и стала дергаться – как в кино про убийц и их жертв.
В третьем подъезде был кодовый замок, а номера квартиры он не знал, конечно. Знал, что на девятом этаже, первая дверь справа, и долго маялся, высчитывая номер. Высчитал, набрал номер домофона, устрой…
Он докурил, тщательно потушил окурок и бросил его в урну.
– Да потому что она с ним была, эта баба! Какого хрена ей звонить, если она и так под боком! Ну?! Поняла? Или на тебя Шарон Самойленко плохо действует?!
– А во сколько она начинается, эта ваша миллионерская игра?
– Так откуда ж я знаю кто! Мне по именам спрашивать некогда, время у меня не казенное, а свое, и дома я отдыхаю и по именам никого не спрашиваю!