Почему-то он ожидал увидеть хаос и разрушения, как после налета, но все было в порядке – как всегда. Только серый ковролин в двух местах был заляпан кровью – большие, темные, еще не остывшие капли. И очки валялись, вернее то, что от них осталось. Троепольский подобрал очки. Ему казалось страшно важным, чтобы Полька их не увидела.
– Ужас какой, – пробормотала Лера. – А это… правда не вы?
Пока они прикидывали, Троепольский огляделся. У него не было никакого опыта посещения подобных мест, и обстановка неожиданно и против его воли вдруг стала занимать его – даже несмотря на то, что он приехал раздраженным и негодующим, – он терпеть не мог, когда его вынуждали к чему-то. Он считал, что Полька вынуждает его купить машину.
– Затем, что она и есть большая любовь его жизни, – вдруг моментально изменив тон, сказал Троепольский задумчиво. – А это важно. И странно, что семья ничего о ней не знает. Или врет, что не знает. Мне, кстати, надо переговорить с его сестрой. По телефону мне показалось, что она не слишком вменяемая. И еще мне надо знать, что произошло в Федькиной жизни год назад.
Стало больно и очень холодно. Вода, спиралью уходившая в белую раковину, была красной. Зато ее перестало тошнить.
– Он тебя выгонит! – заорал Федя. – А я еще добавлю! Как ты себя ведешь, твою мать?! Ты что, не знаешь, что дальше будет?!