— Поскользнулся, упал, очнулся — гипс? — Анфиса за локоть потянула его со скамеечки.
— Нет, — сказал Илья Решетников. — Не понимаю.
Мика его секретаршу невзлюбила. И недаром. Под настроение Валентин Дмитриевич с ней спал, делал ей подарки, возил в рестораны. Маша была ему как будто… ровня, в отличие от Мики, которой он просто пользовался. Маша изо всех сил делала карьеру, а Валентин Дмитриевич уважал такое… служебное рвение. По его мнению, достойными людьми были только те, кто, цепляясь зубами и ногтями, медленно, но верно полз вверх, не останавливаясь ни перед чем.
У нее вдруг заболела голова. Так иногда бывало — голова начинала болеть с виска, остро, как будто шило вставили.
— Не почему-то, а из-за собаки Баскервилей!
Грег — московская сторожевая со слоновьими лапами и медвежьей башкой — содержался в вольере на той стороне сада, которая была обращена к реке. Выпускать его днем было опасно и незачем, потому что, при всем своем дивном добродушии и повышенной пушистости, он готов был кого угодно на участок пустить, но уж точно никого не выпускал, пока Юра ему не приказывал выпустить.