Всхлипывая, она потащилась за ним через всю квартиру, мечтая только об одном — заползти куда-нибудь и поплакать над всеобщим человеческим свинством. Выглянул шубинский дед, но, увидев, что Лидия плачет, а внук сердито обувается, скрылся, ни о чем не спросив.
И голос, и спина вызывали такой ужас, что Игорь Абдрашидзе невольно сделал шаг назад.
Он справится. Он уже все обдумал, только вот в последний момент отчего-то раскис. Может, оттого, что жалко деда, а может, оттого, что пришлось украсть у брата его бриллиантовые бирюльки.
— Вы… расцениваете обращение директора “Янтаря” в суд как удар в спину? — осведомился голос.
— Я не дам разрешения на интервью, госпожа Шевелева, — сказал он ровно. — Вы не будете возражать, если я закурю?
В ванной Егор с наслаждением почистил зубы, уставшие за день от кофе и сигарет, и только залез в горячую, исходившую успокоительным паром воду, как в дверь поскреблись и на пороге показался дед.