Дед не побежал за ним. Видимо, понял, что внука лучше сейчас ни о чем не спрашивать.
“Выходит, ошибся, Тимофей Ильич? Выходит, неправильно ты считал…”
Как говорил в каком-то фильме Ален Делон, “он слишком много знал…”.
— А вы, Егор Степанович, никогда не относились ко мне как к личной прислуге.
— Ну что? — спросила Лидия, помолчав. — Мы будем это печатать или мы не будем это печатать?
Чтобы дед ничего не заподозрил, он открыл золоченый кран. Вода ровно и успокоительно зашумела в трубах. Стиснув зубы, захлебываясь в мутной жиже отвращения к себе, он снял крышку с небольшой хрустальной коробочки и вытащил оттуда тяжелые запонки, хищно полыхнувшие белым бриллиантовым огнем, а потом еще булавку для галстука. В булавке был всего один бриллиант, зато здоровый, гораздо больше, чем в запонках.