“…вся современная проза, которая, насколько можно судить по книжным развалам, сосредоточилась сейчас именно в женском детективе. Вечный спор о том, что можно считать литературой, а что нельзя, какая именно литература “высокая”, а какая “низменная”, борцы за “высоту” литературы, кажется, начали проигрывать.
Верочка уставилась на свой телефон и, соблюдая конспирацию, стала набирать все цифры подряд. Леонид Борисович прошел, слегка кивнув в ее сторону. Она тоже слегка кивнула под прозрачным панцирем и нажала отбой. За Львом Борисовичем по коридору волочился густой шлейф дрянного одеколона. Верочка сунула нос в свой рукав, чтобы переждать вонь.
– То, что ты найдешь, дама все равно пить не будет. Вы как, дама? Ничего? Или медицину позвать?
– Сто пудов, – ответил сын и опять захохотал. Ему было очень весело. – Можно – ясный перец.
– Мам, в Париж я не поеду. – ответила Аллочка тоже очень решительно.
И голос, и фраза, и слово “прилечь” казались ненатуральными, как пластмассовая ваза, расписанная “под Хохлому”, и Сергей быстро и невнятно попрощался.