– Жаль, – неожиданно холодно проговорила Марина, чувствуя странное равнодушие к кудряшкам подруги, к ее теплому льнущему тельцу.
– Послушай, а у тебя инструмент дома есть?
Дома, на бабушкином разбитом «Августе Ферстере» Марина повторяла тот же этюд, сама покачиваясь на мягком большом стуле.
Он сидел без пиджака, пестрый галстук красиво светился на белой рубашке.
– Что это? – разлепила она пересохшие губы.
Это было так нежно и неожиданно, что Марина вздрогнула, знакомая зыбкая волна мурашек пробежала по спине.