Дома, на бабушкином разбитом «Августе Ферстере» Марина повторяла тот же этюд, сама покачиваясь на мягком большом стуле.
Он сидел без пиджака, пестрый галстук красиво светился на белой рубашке.
– Что это? – разлепила она пересохшие губы.
Это было так нежно и неожиданно, что Марина вздрогнула, знакомая зыбкая волна мурашек пробежала по спине.
– Наблюююй, наблююююй, а выыытрет мааать мооояяяя! – подтягивал хриплым фальцетом басист.
Сергей Николаич нервно курил у подъезда, когда она выбежала, обняв угловатый пакет.