— Саш, это не от меня зависит. Я ж по полгода в командировках. Мотаюсь, как черт.
Как только редакционные часы пробили одиннадцать и размноженный динамиками звон поплыл по коридору, низкорослый художник и толстый бритоголовый ретушёр понесли к доске объявлений пятиметровую бумажную простыню.
— А я тогда все равно на е6… на е5, и пошел к пешке.
Он вынул из шкатулки рюмку. На ее сильно потемневшем боку стоял тот же вензель.
В толпе уже многие плакали, вытирали слезы. Кедрин уперся подбородком в грудь, помолчал и вдруг вскинул вверх бледное, подобравшееся лицо, полоснул толпу загоревшимися глазами.
— Как мы калом бурим, — улыбнувшись, добавил секретарь.