Людмила Ивановна вытянула их за потертый плетеный ремешок, отперла нижний замок, потом верхний.
Толпа непонимающе смолкла. Мужики недоумевающе переглядывались, шевелили губами. Бабы испуганно шептались.
Пруд перетекал в неширокую реку, Антон греб так, как всегда гребется по течению — легко, свободно. Таня сидела напротив, крепко держась за борта и глядя на Антона своими карими глазами.
Калманович подошел к своей кровати, вынул из-под подушки небольшую коробку с шахматами.
— Да нет, я точно помню. Крестили и тут же собор заложили, тот самый, «о тридцати верхах».
ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа