— Ну, он ведь только в пятьдесят седьмом приехал. А его облигации у Надежды Ивановны. Он вообще их выбрасывать хотел. В шестьдесят восьмом, переезжали когда, он брать не хотел. На помойку, говорит, выкину. Надя еле уговорила.
А солнце тем временем клонилось к закату, стремясь поскорее завершить не слишком долгий осенний день.
— Да я не оправдываюсь, Леонид Яковлевич, — устало улыбнулся Калманович, — просто, действительно, я ведь первый раз с ним…
Левая рука ее была зеленовато-синей. Молния ударила в плечо…
— Ради бога, Саша. Ты же знаешь, я этого не выношу.
Их дом. Его дом. Дом детства. Дом юности.