Сталин улыбнулся и принялся выбивать трубку неторопливыми, но уверенными ударами.
— А я не могу. Не могу писать и какать. Я или пописаю или покакаю.
Гремят, сливаясь, три выстрела и через секунду снова три.
— Войдите! — капитан милиции поднял голову.
— Еще бы ему не помнить. Он на собрания своего зама шлет. Сам не ездит.
— Ты, Антоша, русский человек. Когда поймешь и почувствуешь это, тебе станет не только легко, но чрезвычайно хорошо. Хорошо в полном смысле этого слова.