— Ольга Сергеевна, — не без язвительности сказал Николаев, — давайте вы.
— Ну что, — услышала я родной голос. — Помнишь, что я тебе обещал?
— И что тебе там понадобилось в такое время?
— Мне мои тоже. Не возражаешь, если я приму душ? — вдруг спросил он.
Вход с улицы вел прямо в кухню, где горел свет, окно было занавешено тряпкой, которую даже самая буйная фантазия не позволяла назвать шторой. Справа до половины разрушенная печь, слева у окна стоял табурет, дальше дверь, ведущая в соседнюю комнату. Дверь была открыта, свет в комнате не горел, но там кто-то возился и поскуливал. Наличие здесь какой-то жизни поначалу меня удивило, а потом вызвало некоторое беспокойство.
— Не были, — покачала я головой. — Мы с ним просто занимались любовью, это разные вещи.