Первую половину ночи он простоял у окна, прислушиваясь и принюхиваясь, но ближе к утру, когда сон особенно крепок, а любой страж теряет бдительность, выбрался через окно, прополз по крышам, а там с терема на крышу строения для челяди, конюшни, оружейной для охраны ворот, наконец соскочил на землю уже в саду.
— Чтобы прибить тебя... уж прости, но на прямоту я тоже прямо, мы могли потерпеть общество друг друга... недолго. А вот мир не улучшишь одним ударом.
— Да, — согласился Олег нехотя, — да, нам лучше быть осторожнее...
— А сколько еще собирался, — добавил Олег, потому что насчет натворенного зла не был уверен. Может быть, это первая гадость, которую собирался делать, но, как говорят старые люди, чего не следует делать, не делай даже в мыслях. — Не простынешь?.. Ночи здесь свежие, а утром так и вовсе по росе... Будешь сопли размазывать в венчание. Что про такого жениха скажут?
Колдун сопел, как лось перед боем, глаза налились кровью, только землю не рыл копытом. Голова сидела на плечах без всякой шеи, а теперь словно вовсе просела, а плечи угрожающе приподнялись.
— Славная Бруснильда! Не делаешь ли ошибку? Все-таки я не княжеских кровей!