— Я пытаюсь дознаться, в чем мощь этой воды. Так делал бы каждый из нас.
— Ты по крайней мере меня понимаешь. А я... устал убивать. Устал крушить направо и налево. Устал сносить башни и трясти землю. Но если ты не поклянешься в верности... да не мне, а верности... черт, я даже не успел придумать, как это назвать!.. Словом, ты должен прилагать все силы, чтобы собрать всех сильнейших в один могучий Совет. А когда мы вместе, мы увидим, что нам нечего драться по мелочам... а нынешние как раз и дерутся по мелочам!.. сможем править всем миром. Всеми царями, королями, императорами. Мы будем указывать народам, как жить без войн, как просто жить.
— С чего бы, — буркнул Олег. — Меня ему не поднять.
— Для него лучше, если бы тронул даже кувалдой.
Раздался дикий рев страха и боли. Верблюдов раздувало, бока лопались, внутренности вываливались сизыми парующими комьями, кровь и сукровица брызгали щедрыми струями, с силой били в горячий песок, тут же впитывались. Верблюды, обезумев от боли, носились между барханами, забегали даже на песчаные горы, где одни оставались, расставшись с жизнью, а другие уносились вдаль...
Задумавшись, споткнулся так, что пробежал вперед, чтобы не растянуться, ударился о дерево, вскрикнул, выругался длинно и зло. Вблизи злорадно хихикнуло. Из-за забора выглядывали две детские головки.