Олег остановил коня, остановился и Колоксай. Всадница начала придерживать свою разгорячившуюся лошадь, та фыркала, трясла гривой и пыталась встать на дыбы, всячески объясняя, что готова мчаться хоть на край света.
— Разве я такое предлагал? Впрочем, я тоже за переговоры.
— Нам! Если заспорим, будем убеждать друг друга. Если не убедим, то... как решит большинство.
Держа защитные заклятия наготове, он отступил в дальний угол, ждал. Серые точки разрослись до пятен, медленно сдвинулись, начали натыкаться друг на друга, сливаясь в пятна побольше, начали светиться.
Слух окончательно вернулся к Олегу, он медленно встал, подвигал занемевшим телом. Суставы трещали, как у древнего старика, а кровь застыла, будто он превратился в лягушку, попавшую на льдину. Мышцы покалывало, он ухитрился отсидеть себя всего. Кровь пробивалась по телу с трудом. Он смутно удивился, сколько же так просидел в тупом бессмыслии. Или это свойство мудрецов, или же, что вернее, его мозги от непосильной тяжести впали в оцепенение, как замирает жук-притворяшка при виде чудовищно огромного человека.
Олег в трех саженях соскочил с коня, хлопнул по крупу, и конь, как ни был измучен, отбежал и пошел вскачь, на ходу выбрасывая в стороны крылья. Колоксай соскользнул по горячему боку, тоже шлепнул, а когда конь брезгливо отодвинулся, невольно растопырил руки, хватаясь за воздух.