Перун слушал молча, Олегу почудилось в глазах бога войны злое удовлетворение. Он поднял меч, красиво вскинул над головой, от чего мышцы на толстых руках вздулись, и стало видно, что руки вовсе не толстые, а это горы мускулов, тугих и налитых свирепой мощью.
Бояре повернулись к ней. Миш наклонила голову, в глазах был гнев.
— Больно смел, паря... Это ж сам Твердяк!
Олег остановил коня, остановился и Колоксай. Всадница начала придерживать свою разгорячившуюся лошадь, та фыркала, трясла гривой и пыталась встать на дыбы, всячески объясняя, что готова мчаться хоть на край света.
— Разве я такое предлагал? Впрочем, я тоже за переговоры.
— Нам! Если заспорим, будем убеждать друг друга. Если не убедим, то... как решит большинство.