– Ну как, выучил молитву? – спросила она.
Ему хотелось заставить их почувствовать, что они совершают первый важный сознательный шаг в своей жизни; он пытался проникнуть в их души, мечтал внушить им свою собственную пламенную веру. Несмотря на робость Филипа, он чувствовал, что в нем может загореться такая же страстная вера, как у него. Ему казалось, что в мальчике сильно религиозное начало. Как-то раз он неожиданно отвлекся от предмета их беседы.
Милдред минуту помолчала в нерешительности, а потом взглянула на Филипа, и глаза ее вдруг странно заблестели.
– Взгляните-ка, пожалуйста, на мой рисунок. Я что-то совсем запутался.
– Как ты можешь меня любить? – спросил он. – Жалкого калеку, ничтожного урода…
– Послушай, ты ко мне сегодня вечером не приходи, – услышал он голос соседа.