Нет, голыми руками нас не возьмешь! Я решительно отбрасываю его подозрения в ереси.
«Ей» – это он то ли о земле, то ли о рюнской ниве. А может, и о будущей жатве.
– Поверь, я сожалею о том, что случилось, – сказал я, – но выбора у меня не было. Или я, или твой сын.
Хочу пояснить, что это за оговорки. Когда произошли вышеописанные события, мне было двадцать пять лет. Для такого возраста мой жизненный опыт был небогат, и ловкость Эмманюэля меня коробила. Я усматривал в ней цинизм.
Я услышал только, как скрипнула закрывшаяся за ним дверь. Минут через пятнадцать я встал и постучался к нему.
– Господь, должно быть, уже догадывался, что Каин убьет Авеля, – вмешивалась Мену.