Он бережно отвел влажноватые пряди от моего лица, погладил щеку — легко, мимоходом.
— А мы, — проникновенно ответил Гемосу Камень, — тут останемся! Посторожим!
— Скажи, а ты бы пожертвовал собой там на дороге ради меня, если бы не был бессмертным?
Бедняге досталась дурная особенность: в волнении он совсем не мог есть. И сейчас, когда от будущей службы его отделяло лишь время, отведенное на завтрак, кусок ему в горло не лез.
Но хоть открытыми глазами, хоть с закрытыми, картина перед ними светилась одна и та же.
Непрошенная напарница стояла рядом и чуть позади, вела себя тихо и в разговор не лезла, предоставив мне вести расспросы.