— Может, если бы дала ему, мама бы жива была. Перетерпела бы как-нибудь, проблевалась, и она бы не погибла.
— А хоть бы и так! — с вызовом сказала она. — Тебе-то что?
— Значит, поверху сюда не попасть? — спросила Лайса, оглядываясь.
— Я уже привыкла, — махнула рукой Антонина, — дети любят мрачные фантазии.
Элина говорила таким укоризненным тоном, что я почувствовал себя развратителем малолетних вирпов. Споил невинное цифровое дитя дворфовским пивом, целовался с ним, а потом и вовсе потерял.
— Мне всё странно, — признался я, — и мне это очень не нравится.