- Да это я так, для острастки, - начал оправдываться Михаил и сразу смолк, понимая правоту моих слов.
- Брать этого гада и колоть. Колоть жёстко и быстро! – твёрдо сказал я, не вдаваясь в подробности.
Другого столь же счастливого человека на свете, ещё стоило поискать.
Я увидел испуганные глаза Аллигатора, которого стремительно покидала жизнь. В них было столько паники, что хватило бы на нас двоих.
Если Гром и мы не ощущали большой усталости, то Лаубе начал сдавать. Мне стало жалко Константина Генриховича. Для его возраста чрезмерные нагрузки вредны.
- Это вы у Трубки спросите, когда он очухается… Ну или если очухается, а то уж больно ваш человек дерётся крепко, - он перевёл взор, в котором не читалось ничего, кроме испуга, в мою сторону.