Только успел об этом подумать, как домофон издал мелодичные звуки, и железная, крашенная в революционный красный цвет, дверь подъезда распахнулась, выпуская из бетонного чрева пятиэтажки того, за кем я пришёл.
Михаил сказал, что я тоже работаю в угрозыске, то бишь по прямой профессии. Пора узнать детали.
Если не запрут в камеру, значит, будет время хоть чуток поспать перед работой, прикинул я.
Было в нём что-то от унтера прежних времён. Впрочем, не удивлюсь, если так оно и есть. Почти все, кто постарше меня, успели повоевать не только в Гражданскую, но и в Первую мировую.
Время тянулось мучительно больно, подтверждая старую прописную истину, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять.
- Понятно, - протянул я, хотя в действительности не понял ровным счётом ничего. – С одна тысяча девятьсот двадцатого года, значит… Ну, а сейчас год какой?