Где она – грань между гордостью за своего ребенка и страхом, что его успехи не принадлежат тебе? Нашептывают ли ему это ночами жены, радея за собственных детей, или это его рассудочный выбор? И как дорого обойдется это клану, если не остановить сейчас.
Если вам не говорят прямо о своих планах, улыбаются и принимают торжественную клятву о непричастности к трагедии, обратите внимание на детали.
– Что-о-о?! – Проревело под сводами Андреевского зала, всколыхнув распечатанные баннеры. – Этот старик?!
– Есть что-то? – Позволил Цесаревич говорить.
Опершись на руку охранника, Иван Александрович заспешил на выход. Толпа тоже схлынула – несмотря на отмену всех праздничных мероприятий, никто не запретит людям ходить по центру города и радоваться убранству. Тем более, что всеобщего траура нет – к великому счастью. И, надеюсь, не будет – иначе ему конец. Иван Александрович невольно дернулся, неловко поставил клюку на ступень и чуть не упал – охрана подхватила.
– Это желание жить. Ты правишь несовершенными людьми, твое величество. Но сегодня ты решил перейти черту и узнать, насколько они несовершенны. Нельзя, нельзя было этого делать! – Твердил ему великий князь с ожесточением. – Теперь они пойдут на штурм. Потому что иначе ты их казнишь!