– Есть что-то? – Позволил Цесаревич говорить.
Опершись на руку охранника, Иван Александрович заспешил на выход. Толпа тоже схлынула – несмотря на отмену всех праздничных мероприятий, никто не запретит людям ходить по центру города и радоваться убранству. Тем более, что всеобщего траура нет – к великому счастью. И, надеюсь, не будет – иначе ему конец. Иван Александрович невольно дернулся, неловко поставил клюку на ступень и чуть не упал – охрана подхватила.
– Это желание жить. Ты правишь несовершенными людьми, твое величество. Но сегодня ты решил перейти черту и узнать, насколько они несовершенны. Нельзя, нельзя было этого делать! – Твердил ему великий князь с ожесточением. – Теперь они пойдут на штурм. Потому что иначе ты их казнишь!
– Что – но? Там признание Черниговской Ники, которое должно быть ей доставлено.
– А он не знает меня, – отмахнулся советник. – Не судьба нам познакомиться в этой жизни. Его казнят непременно.
– Могут оскорбиться. Так все равно нельзя. – Покачал он головой. – С этим не шутят.