Сбоку от кресел лежали сумки. То, что они возьмут с собой, если придется бежать.
— Ясно. Продолжай тогда. Что по основному делу?
— Докладывай, — сказал я Рязанцеву, укрывшись с ним в одном из зданий, — Как у вас здесь?
Сам же Огас тоже вел себя… Не так, как настоящий Ротен. От того веяло жутью, а этот больше походил на истеричку, что сейчас вымещает обиды на… кукле.
Амалия злилась. На себя. В отношение Эдварда она чувствовала раздражение, понимала, что это глупое чувство, поэтому и злилась. От чего её раскачивало ещё больше, что выливалось в недовольство, колючий взгляд и тревогу внутри.
На миг у Амалии отступила тревога. Это же Эдвард. Он всегда творит то, что другим не под силу, так стоит ли волноваться? — мелькнула мысль.