Я проводил Марину до развилки главной тропинки лагеря (мимо мостков с очередным подразделением на помывке – под завистливыми взглядами!) и вздохнул, глядя в спину. Ужасные сапоги, эта грубая юбка и гимнастерка девушку не красили, но и полностью лишить ее прелести не могли. Снять бы все это… Ничего, потерпишь. Сказано же было – все еще будет. Надейся и жди, как в песне поется…
– Товарищ лейтенант! – воскликнул выскочивший следом за ефрейтором усатый старшина. – Вы вернулись! А мы думали… Вы ранены?
И Петр Дмитриевич обнял меня и неумело ткнулся губами куда-то в висок.
– Разведка, – небрежно ответил Петр. – Вы из отряда Глеймана?
И что показалось мне интересным: основные силы уже пошли вслед за ударной группой – подразделения выходили на маршрут по мере снабжения их топливом и боеприпасами. Но выходили не через Лозовую, а через Грушевку – саперы оперативно починили мост через ирригационный канал, убрав с него сгоревший немецкий танк. Атаковать оттуда было бы неудачной идеей – фронт немецкого заслона у Лозовой, как и был, развернут в ту сторону. Но зато после уничтожения преграды передвижение по этой дороге экономило больше пятнадцати километров. Да, прадед все-таки знатный тактик, что неудивительно на фоне предшествующих событий – создания из окруженцев сплоченной группы, не растерявшей боеспособность даже после многодневного отрыва от своих войск.
– Конечно, товарищ комиссар! Всё как положено – такую же пайку, как всем. Многие из новеньких по два-три дня не ели. Им дополнительно отвара хвойного принесли.