Потом был клочок пустой земли — совсем пустой, совершенно, земля дымилась под ногами и казалась прахом, выжженным на пару локтей вглубь, и чей-то обугленный и почти развалившийся череп попался под ноги; Курт переступил его, хотя знал, что наступить не сможет, что может лишь видеть, но не касаться, и пошел дальше…
Утихомирить крестьянина удалось нескоро, но и тогда он мелко трясся, все так же бормотал что-то обрывочное и на задаваемые вопросы даже не пытался ответить внятно, хоть бы и немыми знаками. На людей вокруг он смотрел с ужасом, а когда его повели за собою, внезапно сник, будто поблек и залился слезами, точно вели его по меньшей мере в пыточную камеру.
— Доказать, что достоин тебя, — с нажимом поправил стриг. — А когда ты даже не в последний раз, а хотя бы лишь однажды сказал ему, что им гордишься?
Альта рывком отстранилась, глядя ему в глаза, и на ее лице отобразилась такая буря чувств, что Мартин болезненно поморщился, точно получив тычок под дых.
— Меня начинает несколько пугать тот факт, что я не удивляюсь, — тихо произнес Мартин, медленно обойдя тело, лежащее прямо у входа. — Кто-то удивляется?
— Ты ошибаешься, — повторил Курт, не отводя взгляда от глаз напротив.