– Чёртовы ноги, не будь они так слабы, сам бы пошёл к тебе на встречу, – говорил архиепископ, распахивая Волкову объятья и обнимая его. – Ну, как ты себя чувствуешь, наш герой? Казначей говорит, что ты сначала был ранен в Хокеенхайме разбойниками, а потом ведьмы наслал на тебя тяжкую хворь. Ты едва выжил.
Уж в этом городе люди про ведьм наслышаны были, уж в Хоккенхайме про ведьм знали. И меняла тоже знал.
– Скажите людям своим, что я строг,– решил припугнуть он.– И шалостей в своей земле не допущу.
Город Мален был сер, то ли сумерки так легли, то ли и вправду сажи на домах хватало. В общем, Волкову город не приглянулся, хотя все отмечали, что лачуг тут нет и нищих на улицах не видать. Но вот что мостовые в городе покрыты золой, а стены копотью – то, опять же, все видели. Солдаты остались за городской стеной с Бертье лагерь разбивать, а все остальные, поспрашивав у местных, нашли добрый трактир и в нём встали. Звался он нехорошо: «У пьяной монашки». Но был он чист, и лакеи в нём были чисты. И конюшня, и двор были просторны.
– Думаю, догадываетесь, Эшбахт, зачем я звал вас?
– А я и чувствую, что спеси в вас мало для благородного, не гнушаетесь, говорите со мной вежливо. Я всё гадал: отчего так?