– И епископа тоже, – отвечал он, – завтра поутру выезжаем. А пока мне воды пусть нагреют, мыться буду.
Толстяк подъехал, камзол его был заляпан, волосы жирны, а и берет его имел обглоданное кем-то перо. Был он неприятен, жирные щёки его зарастали клочковатой щетиной. И как только кавалер рассмотрел его, так сразу понял по спесивой нижней губе, что прибыл он не с добром.
Из задней двери трактира лакеи и кухонные высовывали головы – посмотреть, что там задумали господа.
– Тискайтесь там, где были вчера вечером.
– Ничего-ничего, из Малена не ближе будет везти, а это своё, срубил, привязал брёвнышко да привёз, срубил, привязал да привёз. Так и перевозим за зиму по снежку, чего мужику зимой-то делать.
– Так может это вы,– говорил Ёган, стараясь не смотреть на кавалера.