А на лице от вмятой правой скулы, через всю щёку до уха длинный, глубокий, старый шрам.
И тут он ладонь свою поднял, чтобы убедиться в словах своих, чтобы ещё раз посмотреть монету… А монеты в руке и нет! Глаза его непонимающие круглы стали от удивления. Ничего он не понимает. Идёт, губами шевелит, словно считает он что-то. Шепчет о чём-то.
– Господа, с сего часа считаю, что контракт ваш закончен, вы и ваши люди свободны от обязательств передо мной. Забирайте провиант, все бобы и весь горох, остатки солонины, там ещё бочонок свиного сала жира есть… Муку тоже забирайте. Соль. Это вам подарок от меня, вы свободны. Этого вашим людям должно хватить на две недели.
– Посмотреть, только посмотреть, – отвечал кавалер, когда они выехали на берег.
– Если вы согласитесь принять моё старшинство, мою синьорию, – продолжал курфюрст, – то дело за малым, остаётся только принести присягу.
– Жалованный тебе удел как раз на границе земли Реберее и кантонов?