Все цитаты из книги «Инквизитор»
— Сержант, — спросил Волков, — в подвале есть место для сидельцев?
Солдат почему-то не считал тот день особо веселым. После того, как огромный рыжий конь сбил его с ног, он очнулся уже в телеге. Был вечер. И уж никак ему не удалось бы выпить с рейтаром, как это случ…
— Тогда доложи господину барону, что аудиторы и коннетабль просят принять их.
— Всё равно, арбалет оружие трусов. — Сказал фон Плезендорф.
— Да бросьте, Фолькоф, охота вам лезть в болото?
Солдат только сплюнул с досады, дал бы ему в морду, да встать не мог.
— Ну? — Сухо спросил Волков, разглядывая опухшую бровь и скулу сержанта.
Да, это были покои госпожи. Все здесь выдавало хозяйственность и аккуратность женщины. Замок барона казался грязной казармой по сравнению с этим чистым и уютным домом. Мебель здесь была великолепной,…
— Нет, господа, мне нужен один монах. Зовут его брат Ипполит. И книга, где описываются повадки этих адских тварей. Эту книгу я сегодня видел в библиотеке монастыря. Чтобы найти второго людоеда, мне н…
— Стой. А чей след ты видел утром с бароном?
— Врет он. Знал, что еда отравлена, только не сознается никогда. А вот мальчишка не знал, поэтому вина и выпил или чего поел. Волков еще раз подумал, что Фриц Ламме свое дело знает. Если бы не он, то…
А тем временем на площади, возле харчевни, уже стояла большая телега. Мужики складывали на нее стражников барона и коннетабля. Волков подъехал ближе, чтобы взглянуть на мальчишку, и к своему удивлени…
— Ага, — сказал слуга, сел на коня и уехал.
Люди тихо радовались. Глядели на солнце и на коннетабля.
— А что увижу? — спрашивала девушка. Не решаясь заглянуть в шар.
— Вот бы мне так, — говорил Ёган, — господин, где вы этому учились?
— Плевать мне на твою госпожу, не говори мне ничего, — крикнул ей солдат.
— Дотемна учите, спуску не давайте, он лентяй.
— Хорошо, сейчас я вас перевяжу, а вы есть будете. А я коней пойду седлать.
Волков смотрел, как Ёган ловко снял седло и с мертвой лошади, которая, к тому же, была полупритоплена.
— Господин коннетабль, — доносилось из-за двери, — Проснитесь!
— Господин, я покинул монастырь без благословения аббата, я не могу вам всё объяснить сейчас и здесь, — монах молитвенно сложил руки, — умоляю, пойдёмте в монастырь, я там вам всё объясню, покажу кни…
— Твои товары стоят пол талера, да и то вряд ли. Лошадь твоя, может тебя не дождаться, сдохнет завтра, а живодер за ее кожу и трех крейцеров не даст. А твоя повозка стоит десять крейцеров, — солдат п…
— Расседланы? — заорал Волков. — Какого дьявола?!
А Стефан угрюмо смотрел на Сыча и молчал.
И тут же ламбриец в кожаной рубахе ударил копьем в пол. Волков сразу отпрянул назад. Он слышал, как тенькнула тетива, отправляя снаряд в его сторону. Он ждал, что снаряд мелькнет мимо него… и тут же …
Солдат его не слушал, пошел к лошадям. В этот раз Ёган переседлал лошадей правильно. Он помог Волкову сесть в седло и забрался сам.
— Идите, договаривайтесь, — сказал солдат, превозмогая приступ боли и садясь на коня, — по опыту знаю, теперь они будут более сговорчивы.
— Аббат писал мне, что ты редкий человек. Вижу, что он не ошибся, — он опять помолчал, а потом предложил, указав на стол. — Хочешь что-либо поесть? Присаживайся.
— Значит, у мамашки яд взял, — спросил Сыч.
Тварь устала, это уже было заметно, он угрюмо смотрел на сержанта и стражников, налитыми, жёлтыми глазами, тяжело отмахивался от них и лез в болото, в рогоз. Лошадь барона встала, и он тоже поднялся …
— Ёган, — не громко сказал Волков, — арбалет и всех кто есть в замке с оружием сюда.
В харчевне никого не было. Пара мужиков храпела на лавках да кухарка гремела чаном.
— Говорит, что на дороге у старого кладбища. Говорит, ехал, мол, вдоль болота и из него желтый великан с огромным пузом, а конь стал прыгать, понес. Едва, говорит, не упал.
— Я с нетерпением жду. Вы меня заинтриговали.
— Барыня? — солдат не понял смысла вложенного Ёганом.
Монахи, державшие лампы, дружно загалдели. Волков не знал, как он выдержал эту боль, а теперь она стала стихать.
«Добрый друг наш, коннетабль Рютте, Яро Фолькоф, рад сообщить вам, что родственник мой принц Конрад, курфюрст Ренбау, узнав о вашей беспримерной доблести, соблаговолил произвести вас в рыцарское дост…
— Спасибо, Карл, — отвечал Волков, — я всегда буду помнить, что не встреть я вас… в общем хорошо, что я поехал через ваши земли. Я благодарен вам барон.
Солдат даже и представить не мог насколько хитрым и предусмотрительным может быть Фриц Ламме, по кличке Сыч.
— Он божится, что он ваш человек, — чуть испуганно произнес тот, — Говорит, его Сычом кличут.
— Уйди, — зорал Ёган, — сейчас дрын возьму!
— «Ведьмин глаз — агрегат дьявола, часть дьявола, суть дьявола. Сам из себя-то шар стекла белого, чистого, или синего, или красного. Дозволяет дурным женам видеть невиданное и, попирая законы божьи, …
— Да святится имя Твое, — продолжал бубнить Ёган в углу, — да приидет царствие Твое…
— А не правда, ваша… Вы как тут объявились, так зашевелилось, всё, забулькало, что в котелке, а раньше, как было? Болото! Пропал, к примеру, человек, да и Бог с ним, пошукали малость, поп отпел, как …
Дальше сержант и управляющий были ему не нужны, и он без них поднялся в свою башню, откуда прошёл по стене до покоев прекрасной Ядвиги. Потянул за ручку, дверь оказалась незакрытой. Он шагнул в покои…
— Я стараюсь быть таким, господин коннетабль.
— Десятина… Прям как попам. И что ж, всегда по-честному отдавали?
— Так делай то, что нужно и получишь то, чего заслуживаешь.
— Читайте, — сказал барон и кинул ему через стол бумагу.
— Хорошо, если без аббата, то пригласим людей из города.
— Да-а-а! — Заорал калека. — Вываренная, ядрёная. Он просил, денег сулил, говорил, что ему нужно.
Тем временем, за огромным окном начинало темнеть, и солдат стал думать, что пора бы прощаться, уж очень ему не хотелось возвращаться в темноте, а путь до замка барона был не близкий. А слуга госпожи …
— Поэтому и награду мне отдавать нет смысла, да? — продолжал Волков.
— Нет, не охота, но надо. Клаус, Ёган и вот вы двое, — он указал на пару стражников, — пойдете со мной.
— Значит упыри эти, трупоеды, всего-навсего слуги?
— Из Верго! — Солдат даже обрадовался. — Я шесть лет назад со своей ротой стоял в Верго на зимних квартирах. Самые добрые воспоминания об этом городе. В порту там есть харчевня, где собирались сараци…
В замке был переполох, Волков въехал во двор не найдя на воротах стражников, сразу поехал к донжону, спрыгнул, едва сдерживался, что бы не пнуть кого то из дворовых, которые толпились у входа.
— Вы слишком суровы к людям, барон. Пять талеров нам уже дали, остальные обещали в течение месяца, но я думаю, что мы заберем их пораньше.
— Не покупал я, он их мне на хранение дал.
И он снова кинулся в атаку, но солдату это все уже надоело. Он парировал удар и снова сделал выпад. Правда, теперь он не колол, а рубанул наотмашь и самым кончиком меча достал противника, рассек ему …
— Ах вот, ты как?! — Заорал детина. — А ну ка стражу сюда позовите кто-нибудь…
— Девятнадцать талеров без малости, — пришепетывал он в благоговении от такой кучи денег.
— Прибавьте к этому перековку, которой не было, и ремонт сбруи, который был не нужен.
Волков взглянул на него неодобрительно и ничего не ответил. Растолкав людей, он подошел к фрау Анне, дождался момента, когда она заметит его, поклонился. Женщина, заметив его, перестала раздавать еду…
Ёган еще сказал что-то, но Волков его уже не слушал. Он смотрел, как в ворота замка двое его людей втащили какого-то человека. Руки у того были связаны за спиной, а лицо разбито в кровь.
Ехал и с удивлением смотрел, как мужики тащат дезертира. Им и стража была без надобности, они бы и без сержанта его повесили. «А народец-то озверел, опасный стал, — думал Волков, глядя на местных. — …
Единственное, что могло оторвать его от мыслей о ней или о феоде, так это внимание отца Матвея. Настоятель монастыря каждый вечер приходил к солдату и подолгу разговаривал с ним. Эти разговоры начина…
— Так я же вам уже говорил, там ведьма наша живет. Как поп наш запретил ей в деревне жить — она там и живет.
— На западе от Большой реки графства обезлюдили, каналы зарастают. Из двух деревень осталась одна. Я видел пустые замки. Бароны погибли, не оставив наследников, гербы раздаются проходимцам и еретикам…
— Будь он проклят, — лаконично отвечал Ёган.
— Надо не гадать, а выяснить, — произнес Волков. — А пока гляньте-ка, что там еще в подполе.
— И того, с тебя двадцать два с половиной талера. Ты мне дал денег и товаров, на восемнадцать с половиной, с тебя четыре монеты. За такие деньги я тебя найду и повешу, если попытаешься сбежать.
— Здесь бумаг на сто шестьдесят один талер. Это все ваши долги?
— Эй, ты, чумной! Или желтушный. А ну, не подходи! Стой, говорю! Меч возьму — располосую.
— Да не это я имел ввиду, — епископ махнул на монаха рукой. — Скажи, друг мой, а кто же тебя обучил языку знаний? Опять сам?
Долго ему поспать не удалось — его разбудил Ёган. Обжигаясь, он ставил горшок на стол.
— Господь всемилостивый, когда же он закончится, — произнес барон, разглядывая тучи и протягивая Волкову флягу с вином.
— Ну, так что, поможете? — Почти жалобно спросил коннетабль.
— Да не так это делается, криворукий, — прокомментировал хозяин, глядя на работу парня, — вот болван уродился.
— А как народ относится к госпоже? — спросил Волков, из головы которого всё не шёл разговор с молодой госпожой.
— Я обрежу деревяшку заподлицо, — сказал кузнец. — А потом приподниму, — сказал кузнец, разглядывая болт. — Потом мы снимем доспех и попробуем вытянуть ее.
— Коли вы мне блуд предлагаете, то напрасно. Истово верю я и свою душу чистую на серебро не променяю. И блуд вам предлагать — грех. Вам грех, — уточнила она.
Волков с укором глянул на сержанта, а тот молча развел руки, мол: кто ж мог знать.
— Я знаю, что он староста. Я спрашиваю, где поп?
И они с бароном выпили, а сержант не выпил, сидел с кубком в руке и открытым ртом. Таращился то на Волкова, то на барона.
Сколько они не искали, сколько не ворошили убогий скарб ведьмы, ничего ценного найти не могли, Сыч с одним стражником в подпол лазил — все бестолку. Только травы сушёные, коренья уродливые, всякий му…
— Войны никогда не кончаются, уж поверьте старику, никогда не кончаются. Сколько себя помню, мы всегда воевали. Еретики с истинно верующими. А до этого князья с императором. А до этого курфюрсты с кн…
— Позови ка Сыча обратно. — Сказал коннетабль чувствуя, что силы потихоньку возвращаются к нему.
— Вот и хорошо. А что за грязный тип был с вами? Он ходит по моему замку, распоряжается здесь.
— Врет он, — рявкнул сержант. — Мы пришли забрать десятину мертвых, чтобы отдать бабам погибших наших людей. А он на нас напал.
Сыч с сержантом ушли в темноту, было тихо, только собаки лениво перебрехивались, даже дождь не шёл. Все молчали, но не долго, вскоре послышался свист. А уже через пару мгновений, Сыч с сержантом заки…
— Я не знаю, господин, — честно отвечал монах Ипполит.
— И не вздумай своровать хоть пфенниг. Коннетабль, пойдемте, где ваши люди?
— Вижу его, подлеца, — сказал кузнец. — Хорошо, что неглубоко сидит. Только кровь его застит. Свети ближе, прямо сюда.
— Ну не знаю где ещё искать, — говорил Сыч, было видно, что он устал, — в подполе пусто, кости только. Если только копать начать. Знать бы, что искать хотя бы.
— Не последний? — Спросил дородный господин.
— Да куда там, темень же кругом, я по голосу понял, что баба. А потом эта баба из ворот вышла, стражники её выпустили ночью.
— Да нет на пасху, — съязвил Ёган, — деньги то подождут, куда им деваться.
Это были люди барона, а именно: огромный сержант Удо Мюллер и два откормленных молодых детины. Они были в шлемах, в замызганных стеганках. У них в руках были копья, на поясах висели фальшионы. Морды …
— Вот именно, — сказал Сыч, беря новый пучок травы со стены, — Девок от бремени избавляла, яды да отвары делала, сглазы, привороты делала — всё денег стоит. За все ей деньгу несли, а жила она, — он о…
— Вот и я по сути… — Солдат замолчал и случайно обратил внимание на девочку лет четырнадцати.
— Я Марта, — сказала девочка, — с мельницы.
— Абсолютно верно. Вот только нотариус, что заверил вашу купчую, как я вижу, — Крутец опять заглянул в бумагу, — он же из Креденбурга.
— Клянусь. Он присылает человека, тот говорит, когда будет. А так он разъезжает по окрестным трактирам и по господам. Но раз в неделю бывает у меня, а иногда и реже.
— Я был в кирасе и бувигере. Знаете, что это?
— К черту болтовню, — барон одним глотком допил вино из кубка. — Вы согласны или нет?
— Ну, без щитов — так без щитов, — произнёс он.
Конь снова заплясал. А Волков видел, как пар поднимается над головой вурдалака. Эта тварь уже не могла ждать. И эта тварь двинулась вперёд, не спеша… Пока…
— Господин, вы очнулись! А монах мне уже вчера говорит, мол, господин твой идет на поправку. А я-то думаю, вот, дурень старый, какая поправка, когда господин мой присмерти? Видно, грех на монаха так …
— Не поднимется. Откуда при таких дождях-то? Солнца-то нету.
Ламбриец бежал по размокшей дороге, он был бос, а за ним неслись мальчишки, словно гончие, поднявшие кабана. Приближаться к нему побаивались, но не отставали не на шаг. Мужики и бабы держались чуть п…
— А я смотрю, вы ловкий парень, Крутец. — Коннетабль перестал улыбаться.
— А барщина как же? — Не унимались мужики.
Когда солдат вошел в донжон он увидел молодого Гирша. Тот был вне себя, стоял у стола, размахивал руками. Зато Крутец, сидевший за столом, был абсолютно невозмутим.
— Был занят, — отвечал солдат, садясь на кровать и протягивая Ёгану ногу в мокром сапоге, — ты не забудь! Завтра идёшь в помощь … этому… как его… городскому.
— Погоняй, погоняй, — сказал Сыч, сам заскакивая в телегу.
— Да, но никто до вас выговорить это правильно не мог.
— Я такого не видел, — снова сказал солдат.
— Ну, пусть так. — Сказал кузнец, прихватил поножи и ушел.
— Потому, что они олухи, и я застал их врасплох.
— Не все люди дети божьи, — перебил его солдат, — я тут у вас повидал сатанинских выродков, и она служила им. И вот ты стоишь здесь, в сутане, и пытаешься спасти эту бешеную собаку от справедливого в…
— И кто ж этот благодетель? Я его знаю? — не верил барон.
— Это не суд! — Заорал Соллон и постарался вскочить.
— Успокойтесь, братья-солдаты, — произнес Волков. — Давайте разойдемся без крови. — Он оглядел ламбрийцев: ни тени улыбок, и хмеля как не бывало. Сосредоточенные, готовые. Волков понимал, что сейчас …
— Значит, только лясы точат? — спросил Волков, потихоньку приходя в ярость, но стараясь это не показывать.
— Не нужно, — перевал его солдат, всё ещё кривясь от боли, — Ёган прав девочка, умом ты тронешься от этого шара. Ступай в свой трактир.
— Credo in Deum, — поп сложил молитвенно руки. — И он услышал меня. Сейчас же напишу письмо аббату. Наш аббат светлый человек. Он нас услышит, он нам поможет.
— И что в нём? — Не вставая с любимого кресла орал барон.
— Не знаю, даже, как сказать, — начал он.
— Да хоть и так, а все одно — думаете как благородный. Думаете, подарю ленту, да кольцо, а потом буду тискать на конюшне.
— У меня есть четыре аршины доброй пеньковой веревки. Как выполнят свою работу — я предоставлю им веревки и перекладины.
— Конечно! Почитай неделю в лихоманке провалялись. А уж трясло то вас как. И трясло, и трясло. Я аж молиться устал. Думал, уже все, нет у мен господина. А монах приходил и говорил: «Крепок твой госпо…
И сейчас корпорал, был видимо, доволен новым бойцом.
— Господин барон изволит принимать гостей.
— Да не знаю, девок от бремени избавляет, хвори заговаривает, отвары от бессонницы варит, — сержант чуть наклонился к Волкову и почти шепотом добавил: — и говорят, что приворотные зелья делает из баб…
— Ой, отстаньте вы, чтоб вам пусто было, — девица уже разозлилась не на шутку и пошла прочь.
— Значит, особенно дамы обожают слушать тебя, — сказал он тихо, вспоминая слова трактирщика.
— На ноги её гляньте, пятки в трещинах, кости артритные, сами ноги опухшие. На таких ногах она далеко ходить не может. Значится, если девчонку она не для себя словила, то кто-то за ней должен прийти.…
— А раз ты такой правильный, что ж ты просил меня научить тебя воинскому ремеслу? Тоже хочешь стать душегубом?
— Мне барон приказал вешать всех, кто придет с той стороны, ну вот я…
— Сражений и битв в моей жизни было больше, чем мне хотелось бы. — Сухо ответил солдат. — Мне не хотелось бы отнимать время у столь занятой особы. Поэтому я, наверное, поеду. Если у вас, конечно, бол…
— Это мой управляющий, — сказала фрау Анна, выскочив из постели, спешно надевая платье.
— Пойдем, погорим с хозяином, — произнес солдат, хрипя и разминая горло.
— Ну, я… не то что бы… нет, я готов сразиться.
— Да уж найди что-нибудь, — назидательно произнес Волков и поехал в Рютте.
Волков молчал, он хотел спать. И только дождь не давал ему заснуть в седле. А на подъезде к замку барона мелкий нужный дождь перешел в бодрый ливень. В замок, они въезжали полностью промокшие.
Но конь не слушал ни его, ни поводья и летел по ночной дороге, каким-то чудом перепрыгивая лужи и объезжая препятствия. Солдат не знал, гнался ли за ним этот зверь. Все, что он делал, — пытался не вы…
Трактирщик сказать не смог, только указал пальцем на лестницу, что вела в его комнату. Солдат взлетел по лестнице, забыл про боль в ноге, толкнул дверь и увидел троих.
— Надо найти, — сказал Волков, — монах прав, не место ему там. Да и мне он теперь надобен, упырей то мы словили, а как господина ихнего найти я не знаю.
— Вы бы, господин, сказали, что надобно, я бы сам все показал.
— И что, молодая госпожа ездит его в трактир слушать?
— Меня зовут Яро Фолькоф, я отставной солдат.
— Да разберись уже сам, — заорал Волков почти в бешенстве, — что ж за осел!
— И ведать не ведал, — рассказывал он, — я от реки ехал, туда следы вели лошадей, и вижу конный нам на встречу. Нас увидал и в лес поворотил. Ну, я и думаю, гляну, кто там с нами видится, не желает. …
— В книжке сказано, что: «Мало кто из мужей очами своими узрит в шаре что-либо. Только жены недобрые да с демонами в душе способны в нем что-либо зреть и, попирая законы господа, даже заглядывать в б…
Его конь рванул вперед так, что Ёган уронил факел. Конь солдата бросился вслед за ним. Солдата откинуло назад, и он каким-то чудом удержался в седле.
— В таком случае, господин барон, прошу вас присоединиться к нам, один добрый воин в отряде никогда не помешает.
— Забрал у трактирщика, тот выкупил эти расписку у Соллона, но по дурости своей при свидетелях ляпнул, что Соллон дал ему их на хранение. Так что они ваши.
— Среди нас нет трусов, — уже серьезно крикнул один из нападавших.
— Пишут, сейчас найду, — сказал монах и начал листать книгу.
— А, точно! — Вспомнил Ёган. — Бродяга ваш приезжал, этот Сыч. Вчера приехал, так тут и остался, вас дожидается.
— Ну, тогда приступим немедленно, — предложил солдат.
Барон замолчал. Солдат тоже молчал, сидел ошарашенный. Наконец, барон не выдержал.
Ёган взял арбалет и попытался натянуть тетиву. С таким же успехом он мог бы попытаться натянуть оглоблю.
— Плотники мы, — отвечал пузатый мужик, видимо главный у них. — Приехали в монастырь работать.
Солдату нравился егерь, вдумчивый, степенный. Воняло от него мокрыми собаками, человеческим потом, но для человека, что половину жизни провел среди солдат и лошадей, это не имело никакого значения.
— Ха-ха-ха! — Закатился смехом барон. — Прямо в точку, Яро, прямо в точку. Пойдемте, коннетабль, надо выпить и поесть.
— Ну, что ж, значит, будет брать живым, — пообещал барон и тут же забрал у одного из стражников копье.
— Ни чего не понимаю, — сказал солдат. — Объясни.
— Да изловили, — согласился Волков, но не стал он говорить им, что упырь то, наверное, не последний.
Солдат подошел к столу и сел рядом с бароном.
— А лошади?! — Орал купец. — А деньги мои?! Господин коннетабль, умоляю, давайте поищем, они тут где-то!
— На левом берегу Марты, южнее Бернандина.
— Я согласен, — мужик кивнул. По подбородку у него стекала кровь, он тяжело дышал. — Я согласен, господин коннетабль.
— Не велит? — Удивился солдат. — Как это он тебе не велит?
— Что-то вы бледный, экселенц, — заметил сыч.
Брат Теодор махнул на него рукой, на этот раз, благословляя безмолвно.
— Да как откуда же? Вы ж только на днях четверых проводили. Да еще каких! — Ёган поднял палец вверх. — Что б таких на тот свет справадить, руку-то надо набить. И, думаю, не одной дюжиной обошлось, — …
— Покаяться? — Солдат пожал плечами. — Да мне особо не в чем каяться, разве что в блуде, да и то мы этот вопрос давно с Господом обговорили.
— Обещайте мне, что не будете делать глупостей, слышите? Никаких глупостей. Как бы не было больно, держите себя в руках.
— Господин барон, Карл, а как дела у вас? — спросил его Волков, видя, что барону уже невтерпёж.
— Вы тоже ранняя птаха, — ответил Волков.
— Да, талер она и стоит, если брать у маркитантки. А если у мастера, то и все два.
— Поэтому соглашайтесь на мой один процент, и я напишу вам вексель.
— Смеяться вы будете не над моими шутками, а надо мной, когда продадите коня потом за сорок.
— Не стреляйте, — вцепился в правую руку солдата барон, — я договорюсь с ними.
— Сейчас распоряжусь, — пообещал хозяин и ушел.
— Ополоумела? — удивлялся уже и Ёган, всё ещё разглядывая голую женщину с восхищением.
— Да, господин, — брат Ипполит встал, поклонился.
— Поговорю, господин. Только, скажу вам честно, из этой рухляди путного ничего не выйдет. Купчишка за телегой не следил. Гнилая она.
— Соллон воровал, так у него дом был и кони. И пил, ел, куражился. А ты воровал и жил в хибаре. И из живности у тебя только мерин скорбный. Значит, деньгу где-то прячешь. А сейчас ты стоишь и думаешь…
— Я сделаю все, что смогу, экселенс, — пообещал Фриц Ламме, и уже добавил, обращаясь к сержанту, — Я с тобой за трактирщиком поеду.
— Они с Агнес уже побежали к мосту, там будут нас ждать.
А Волков смело зашёл за ширму, где и увидел прекрасную дочь барона. Она была обнажена, только что мылась, она прикрыла наготу, схватив нижнюю рубаху и прижав её к телу.
— У этой твари так пузо моталось, я думал, порвётся, но он схватил его, — продолжал Ипполит, — поднял над головой и грохнул о землю, а потом наступил ему ногой на спину и сломал спину. Постоял, потоп…
— Эй, кто-нибудь, езжайте за бароном, — заорал солдат.
Он нес секиру, копьё, алебарду и еще какие-то вещи в телегу. И главное, он положил свою большую книгу в телегу. Волков позвал его к себе, брат Ипполит быстро положил все остальные вещи в телегу и пос…
— А что за гости были у трактирщика? — спросил солдат, держа, дедка крепко за шиворот.
— Тихо, тихо сержант, успокойся, — чуть усмехаясь, говорил Волков, — убьёшь раньше времени.
«Надо дотянуться до сапога. Надо дотянуться до сапога. Надо дотянуться до сапога. Это последний шанс».
— Я в порядке, — закрыл тему о своём здоровье солдат, — выжил и, слава Богу. Расскажите как тут дела.
— «…Вас осенить его вашим мечом и даровать ему рыцарское достоинство и герб, и внести имя его в поминальную книгу добрых рыцарей ваших», — Волкову было приятно перечитать это вслух. И он перечитал эт…
— Может, мне можно с вами разбойников ловить? — Застенчиво спросил брат Ипполит.
— Купи себе гребень, чепец, мыло и что там еще вам нужно, и помойся вся, а волосы особенно, больше грязная не ходи. Не терплю грязь.
— А вы-то, откуда знаете? — Заносчиво спросил граф. — Вы вообще не рыцарь.
— Завтра к утру всё оружие должно быть приведено в порядок. Гамбезоны выстираны, портки, кстати, тоже, сапоги зашиты, почищены. Подготовьте коней боевых и сбрую. Всё осмотрю. Сёдла, стремена, потники…
Все засмеялись, а громче всех засмеялся пьяный барон, а упырь все-таки изловчился и дотянулся до болта, отломил половину с оперением, но не более того. Наконечник остался меж лопаток, и уж тут его за…
— Завтра? Вы хотите уехать завтра? Дьявол. Я думал, мы хотя бы еще выпьем.
— Барон наш трактирщику не чета, в три дорога драть не будет.
— А дойдем ли? — невесело спросил один из стражников.
— Придумай что-нибудь, — произнес солдат и пошел в свою башню.
— А вы что, знаете управляющего фрау Анны?
Солдату нравилось в замке госпожи Анны. Нравились большие окна со стёклами, деревянные полы без вековой грязи. Нравилось, что стол недавно скоблили, и что в креслах с высокими, жёсткими спинками лежа…
— Вензель. Трактирщик говорит, что в городе, в одном месте, он, правда, не знает, в каком, по этой бумаге можно кучу денег получить.
— … а мужиков, что плуг имеют — девять, а плуг с отвалом всего двое. — Бубнил Виллим, — остальные либо берут плуг в пользование, или пашут сохой.
— Что ты там видела? — Продолжал раздражаться солдат, — Рану мою? Мясо? Жилу?
Наконец, вымазавшись в глине, Ёган вытянул седло из-под мертвой лошади, отмыл его в луже.
— Фолькоф, Яро, — орал барон на весь двор. Он стоял на балконе, что вел на второй этаж господских покоев, с ним было ещё два господина. — Вы уже проснулись, идите сюда.
— Не знаю, что увидишь. Хотя, мне интересует, где прячется вурдалак.
— Хотела узнать, не надо ли чего? Может, нога болит? Могу боль зашептать.
И тут справа от них, в ночной тишине, оглушительно громко хрустнула ветка. Конь солдата снова тихо заржал. Конь Ёганал дернулся, чуть не роняя седока, сам он едва удержал факел.
Сержант, Ёган и Сыч вышли из лачуги ведьмы. Видимо без Волкова там им было неуютно. Ёган помог солдату сесть на коня. С трудом, с гримасами Волков перекинул ногу через седло. А Сыч сел телегу. Косилс…
Он согнул ногу в колене и нащупал стилет. Рукоять оружия привычно легла в руку. Он вытащил его из сапога и сразу же ударил здоровяка под левое ребро, снизу вверх, к сердцу. Каленая, заточенная, четыр…
— И что же вас нужно? Деньги, егеря, добрые люди?
Всё было решено. Волков, да и все остальные сразу успокоились. Все поняли, что большой драки не будет, будут биться лучшие. Из рыцарей это был Кранкль, из людей барона коннетабль.
— Отъедь-ка от меня подальше, пока Господь в тебя молнией не хлопнул.
— Чему ты радуешься, болван? Тот конь дороже, чем эта харчевня будет. Это боевой конь, он этого дурака сбросил где-нибудь да сбежал. Этот дурак с переломанными лытками в дорожной канаве валяется, а к…
И тут конь захрапел, заржал сдавленно и жалобно. Страшный мужик неумолимо приближался. Он буквально пожирал солдата глазами. При этом он стал еще чавкать, как будто захлебывался слюной, и уже тянул р…
— Ёган, — почти шепотом сказал солдат и, сделав над собой усилия, уже в голос повторил: — Ёган, молоко, хлеб, мед и седлай коней.
— К чёрту народ, — рассвирепел солдат. — Я из-за вашего трактира рыцарское достоинство не получил. Давайте, сколько есть, и прекратите тут считаться со мной. Давайте деньги, чёртов купчишка!
Некоторые бабы зарыдали, мужики стояли хмурые, разочарованные.
Он взял из рук слуги оружие и одной рукой, при помощи ключа, натянул арбалет. Это было не сложно даже с одной рукой.
Он не знал наверняка, но очень, очень надеялся, что вурдалак там. Самое страшное, то, чего он больше всего боялся — это то, что склеп окажется пуст.
— А, может, ты мне скажешь, кто на меня напал ночью.
— Черт, — барон потряс пустым кувшином, — пустой. С хорошим человеком даже не замечаешь, как кончается вино. Ёган, Ёган…
— Мне нужны две козы. Вернее, не мне, а одной бабе с двумя детьми, у которой на стройке амбара мужика привалило бревнами. Теперь у нее два ребенка и муж-калека.
— В следующий раз, если лень расседлывать коня, то хоть подпругу ослабь, — раздраженно учил слугу солдат.
— Ведьма звала его господином, — говорила Агнес.
— Это видно. Выпрями чуть ноги. Каблуками в стремена упрись. Расслабься, не ложись коню на шею. Наоборот, чуть откинься назад, чтобы ехать вальяжно, чтобы было видно, что едет воин, а не холоп.
— Сержант не велел, говорил, что коннетабль ещё хвор после ранения.
Ёган принес ведро теплой воды, и только тогда Волков выполз из постели. С удовольствием мылся, надевал чистую одежду и, не замечая слабой боли в ноге, спустился во двор, где увидел Агнес. Она издали …
— Да почем же мне знать, где он? — Развел руки Авенир. — Да и не друг он мне, так, знакомый.
— А чего же не погонять? Погоняем косых, — отвечал мужичок. — Знаю лужайку с хорошим заячьим выводком, там полдюжины семей пасутся.
— Всё, зашиваем. — Сказал старый лекарь поглаживая руку солдата, — Терпите друг мой, вы удивительный человек. Вы лежали, так как будто вас всё это не касалось. Редкая стойкость.
— Нет, господин барон, вы обязаны остаться. Сейчас будут судить человека, и вам как будущему синьору нужно знать, как проходит суд.
Они приехали. Сержант и стражники, повесив дезертира, догнали их. Волков с коня слезать не стал, ждал. Сержант и стражники вошли в дом и вывели оттуда четверых мужиков.
«Зачем, я им? Эти господа не из тех, кто поедет смотреть какого-то героя. Кто их послал, или кто им заплатил?», — думал солдат.
— Да, я слыхал об этом, конечно, — произнес барон, понимающе кивая головой. — Война идет почти тридцать лет, и чума уже почти три года.
— А ну кыш, — прикрикнул на них стражник, древком копья давая самым любопытным под зад. — Кыш отсюда, а то голодный он, скормлю сейчас одного из вас ему.
— Вы мне нравитесь, коннетабль, но удачи я вам не пожелаю.
— Ни-ко-гда, — выговорила она заносчиво, с презрением уставившись на него.
— Я требую суда ландфогта! Пусть меня судит ландфогт!
— Надо было доспехи надеть, я этим дуракам говорил, а они смеялись. Досмеялись теперь, все мертвые лежат.
Волков и Ёган подошли поближе и увидели лаз в земляном полу, чуть посветили и увидели лестницу, ведущую вниз.
А здоровяк замахивался топором опять, держа топор двумя руками. Вряд ли какой шлем выдержал бы такой удар. И уж точно никакая голова.
Там при свете лампы, они с конюхом госпожи Анны, сразу нашли причину. Под подкову попал острый камушек. Вытащили его. А Ёган уже успел, между делом, расседлать коней. И тут Волков увидал его. Это был…
— И еще одно. Я тебе не доверяю. Если я узнаю, что ты причастен к убийству коннетабля — я тебя повешу. Если я узнаю, что ты причастен к исчезновению людей…
— Я из Руудсдорфа, но я там не был лет двадцать, так что трудно сказать, откуда я.
— А почему вы без щитов? — Спросил солдат. — Где ваши щиты?
Юный Крутец стоял, мял в руках берет, растерянный и смущенный.
— Чего тебе? — спросил его солдат, когда тот робко, и как бы извиняясь, преградил ему дорогу.
— Скажи попу, чтоб поторопился, мы промокли до костей, а коннетабль еще не выздоровел.
— А что тут решать? Этот управляющий госпожи Анны сказал, что поможет. Вот пусть и помогает.
— А что здесь такого? — Удивлялся солдат. — В чём дело, барон?
— Господин, я то, конечно, поеду, но вот люди наши к ней в дом со злом не пойдут.
— А кому ж не понравится? Бобы с салом, целый горшок. Сказали — жри, сколько сожрешь. И хлеба ешь — сколько съешь. Так еще и пива дали. — Он еще что-то хотел сказать, как его конь резко дернулся в ст…
— С золотой ручкой? — Волков усмехнулся. — Ручки у тебя на кувшинах.
Когда, к вечеру Волков вышел во дор, там его уже поджидал Ёган, и видимо давно ждал.
— Под рогожей в телеге лежала, а как за околицу выехали,… Я случайно через плечо глянул…
— Буду искать, вот только… — Клаус посмотрел на стражников.
— Ну, что молчишь, — Густав Адольф фон Филленбург, епископ Вильбурга и Фринланда, смотрел на него, не отрывая глаз. — Берёшься? На кону герб, слава и деньги!
В свете тусклых ламп и жаровни его улыбка больше походила на страшный оскал.
— Экселенц, темно было, луна чуть светила, да мало видно было, видел я, что она ростом с холопа трактирщика, а тот не махонький.
— Если бы ты и в правду был на войне, людоед, ты бы знал, что ни стрелы, ни болты так из себя доставать нельзя. — Крикнул ему солдат. — Иначе наконечник останется внутри.
— К черту, — крикнул фон Тиллер, — давайте драться.
— Доделывай давай, а то до ночи будешь стену тыкать, а тебе еще коней чистить. Стоит он… мечтает про бабьи зады.
— У озера Боло… У озера Боло вы дрались со свеями?
— Господин барон, мне пришлось завести слугу, потому что я сам не могу одеться…
— А сейчас то у вас вон, сколько вещей, лошадей, седел, талеров на сто.
— Ну, вот и славно. — Сухо сказал сержант, единственным глазом рассматривая парня. — А то знаешь, что ждет тех, кто реши передумать и дать стрекача?
— Иди, иди ты ради Бога, — толкнул его в спину Ёган, — не доводи до греха господина коннетабля.
— Кровь не остановить. — Догадался солдат.
Как только кони были оседланы — появился сержант. Сержант все больше нравился солдату, он был из породы людей «Надо так надо». Он не спрашивал «зачем». «Обыскать трактир? Тогда едем немедля», «Ловить…
— Дом свиданий для благородных дам устроил и ещё удивляется. — Усмехался солдат. — Как ты думаешь, а что с тобой будет, если я доложу об этом барону?
— А вон та тропа, куда ведет? — Волков указал плетью на тропу, ведущую в лес.
— Да, но не всякий лен того стоит. А вот быть пятым конюшим, или четвертым виночерпием, или каким другим придворным, на мой взгляд мерзко. Но…
— Меня? — молодой человек опешил, — Я Крутец, Людвиг Крутец.
Волков промолчал, он разглядывал это существо и понимал, что оно мало похоже на человека. Серо жёлтый гигант только издали напоминал человечий силуэт. Чрево у него было огромно, руки как толстые ветв…
— Решён. — Твёрдо сказал настоятель. — Ваше место определено.
— Ну что, монах, — начал он, садясь за стол в донжоне, — как нам найти гул мастер?
Она даже не взглянула в его сторону, неотрывно разглядывала перстень.
— Ну, это будет решать барон или ландфогт. — Отвечал отец Виталий.
— Тут пол древни брать нужно, — зло сказал солдат, — управляющий вор, старосты воры, ведьма, сынок её, трактирщик, мужики упрямые как бараны, барыни малахольные со служанками полоумными… Дьявольщина,…
Зеваки за соседними столами, наблюдавшие за этим представлением, радостно заголосили и даже застучали кружками о столы.
— Все это понимают, и я и баронесса, и что бы скрасить вашу жизнь с моей дочерью, я дам вам в приданное…
— А что ж, остальных побили что ли? — спросил стражник.
— Потому что они грамотные, а среди дурней ученый цены не имеет. Он бесценен, потому и плату требует большую.
— Так я ж не крепостной, я вольный! Мой отец с отцом барона договор заключал. Его земля — наши руки.
— Зря ты, Николас, молчишь, — сказал Ёган. — Староста тебе не друг, он тут никому не друг, когда он нам другом был?
— Молодец, — одобрил солдат, кивая головой.
— Не знаю я, что было в бумагах, — выл Стефан, — не грамотный я.
— Чуть не забыл. Есть еще один подозрительный человек. Зовут его Авенир.
Дорогим особо он не был, простой и надежный кусок стали, но в разных сапогах солдата это доброе оружие провело лет двенадцать, и пару раз точно спасало ему жизнь.
Солдат не обиделся, он всегда хорошо считал и хорошо все запоминал.
— Почём же я знаю? Вот, старосты, к примеру, они из наших, деревенских, только грамотные. А вот откуда брать управляющих мне неизвестно. Из города, наверное.
— Который вы у ведьмы отобрали? Злой он, как он поможет?
— Ну, если надумаете остаться, я представлю вас аббату. Я говорил ему о вас. После уборки бароны устроят съезд перед фестивалем. Думаю, многие захотят видеть у себя такого человека. А может, и молодо…
— Так-то после чумы. Сорок дворов было. Шесть вымерло подчистую.
— Тебе нет, я поеду к монахам, пусть руку еще раз посмотрят.
Ёган, сходил за Сычом. Тот был в келье паломников.
— Нет, пойдём, — ответил солдат, — надо выяснить, что там.
— Стрелы для арбалета. Должны быть в вещах дезертиров.
— А поесть не успеем, туда дорого то неблизкая?
Естественно, он не стал рассказывать юноше, что он получил на самом деле от госпожи Анны.
— Мои векселя ходят отсюда и до Фризии. На любую сумму.
— Тебе-то, голодранцу, замуж меня звать — пустое, даже будь ты не женат, — высокомерно заявила девица, — и если господин твой позовет, я ещё и то думать буду.
— Вы забываетесь, коннетабль, — сухо сказал Кранкль.
В башне пахло сыростью и кошками. Было темно. Узкая винтовая лестница с высокими ступенями чуть ли не по колено взрослому мужчине каждая, вела на площадку, где были покои и два узких окна, удобные дл…
— Ах, ну-да, ну-да, — Крутец поклонился и отстал.
— Ты просто передашь весточку мне, понял?
— Ну, что встали? — Чуть раздраженно произнес солдат. — Пошли отсюда.
— Экселенц, обождите малость, не спешите, дайте этому скорбному человеку шанс не попасть на виселицу.
— Ну, тогда конечно придумаю, в людскую-то мне идти нет желания, — сказал Ёган.
— Матерь Божья, заступница наша, как вы похудели. Ох-ох, господи, я вам сейчас свинины пожарю с луком, а бобы уже готовы. И пива вам свежего налью.
— Вот, — стражник указал копьём на какую-то кучу.
Вурдалак безмолвно завалился на бок в чёрно-серую воду, от его притопленной головы шёл пар. А Солдат опустив секиру, огляделся вокруг. Кроме пары стражников, сержанта и Ёгана был ещё монах. Все остал…
«Ну, слава Богу, — подумал Волков, — Не стал ничего предлагать, от этих юных, больших господ нужно держаться подальше».
— Заканчивай этот балаган, тащи её на кучу.
Они подъехали к дому ведьмы, место было мрачное. Все вокруг заросло бурьяном да репейником в человеческий рост. Да и домом это строение назвать было нельзя. Это было нечто среднее между хижиной и зем…
— Хватит! — Крикнул Волков. — Не бейте больше.
— Я пришел сказать, что перед посвящением я еду в монастырь на три дня поститься и молиться. Хочу спросить вас, не желаете ли присоединиться ко мне?
— Ужин скоро будет, — глядя на Волкова большими серыми глазами, говорила госпожа Анна. — Вы голодны?
— Да о четырёх, но у нас ещё есть писарь, слуги, возницы. Так же у нас две повозки и четыре коня.
— А что за человека присылает? У него есть слуга?
— Так, — произнес он, чуть подумав. — Придется будить людей.
— В самой низине. С рассвета и до полудня я простоял по щиколотку в воде.
— Барон, мне нужно выйти, обдумать, прийти в себя.
— Я сам займусь подготовкой церемонии. Церковь у нас маловата, но мы сделаем все, как положено. У нас есть десять дней, мы все успеем.
— Именно, именно. Я звал его приехать поговорить многократно. Он не явился. Я не гордец, я поехал к нему, он меня не принял. Я не гордец, я поехал к нему еще раз, а он демонстративно уехал на охоту. …
— А что ж, замуж ему тебя звать что ли? — Опять съязвил Ёган.
Солдат умылся, выпил воды, потянулся, расправил плечи. Понял, что если не делать глубокие вдохи, грудь почти не болит. Он подошел к камину, там стояли сапоги, поднял правый, потряс его. Сапог был пус…
— Не обворовывал? А откуда у тебя эти бумаги? Вот смотри, расписка барона на двадцать шесть талеров, предъявитель Соллон, ладно эту опускаем, а вот на сорок один талер, она на предъявителя, вот на ше…
— Городские аудиторы уже получили свое, — начал, было, солдат.
— Так это… А что ищем то? — Спросил Клаус.
— Отсчитай пятьдесят шагов, — сказал Волков стражнику, — и не мелочись.
— Лучше сдохнуть, — зло сказала красавица, — лучше я поднимусь на башню и спрыгну.
— Денег берёт точно как благородная, — невесело заметил Сыч.
— Вашу репутацию в графстве уже ничего испортить не может.
— А что я? У нас, вроде, есть все. Аббат велел давать все, что нужно. Велел беречь вас.
— Кубок моему гостю, — сказал барон. — И давай ужин.
Ёган напрягся, и его рука тут же оказалась прижатой к столу.
— Господин, а можно я пока пойду на кухню, может, найду, что поесть, — сказал Ёган, забирая повод коня у Волкова.
— А ежели нет тех денег? — Не сдавался староста.
— Да ничего, ноешь все время, дразнишь Господа, вот хлопнет он тебя молний и меня еще заденет.
— Мне было бы стыдно. Мне барон людей своих доверил, а я их довел до уровня банды. До уровня лесных бродяг.
— Да неужто мельнику? — Ехидно усмехнулся барон. — А может, обоим? У меня их двое.
— А что тебе там не нравится, — спросил Крутец, — в тепле и при еде?
— Девятнадцать лет я торговался со всякой маркитанской сволочью. Они готовы были торговать всем, даже собственными дочерями. И торговались до самых мелких монет. С ними и научился. Пойдемте, выпьем п…
Он захлопнул книгу и отодвинул ее от себя.
— А-а, так это люди барона, — произнес ламбриец в кожаной рубахе. — Что-то мало у барона людишек.
— Оружие. То, что я взял в бою у дезертиров. Он, не скрываясь, сложил его в телегу и хотел уехать. Я забрал оружие и предупредил его. Второй раз он пытался увести у меня коня стоимостью в двадцать та…
— Привыкайте, госпожа, вскоре вы будете есть у меня с руки. Вы будете кроткой и ласковой, а иначе я посажу вас на цепь. Как медведя. Или отволоку на башню.
— С ума сойти. А вдруг, такого коня убьют?
Возница перепугался и направил телегу к замку.
— На самом деле Волков, но никто не может правильно произнести это имя. Поэтому говорю Фольков.
— Справлюсь? С чем? — С подозрением спросил Волков. Ему очень не нравился этот разговор.
Она была так близко, что ее дыхание он чувствовал на своей щеке. Солдат слушал ее с наслаждением. Она была на удивление красива, эта немолодая уже женщина.
— Закона о земле, принятом еще при Людвиге Втором Справедливом.
— Мало ли в округе дуэлянтов, — философски заметил Волков.
— И вот еще, — стражник протянул солдату кусок тонкой, но крепкой веревку в пять локтей длинной. — Это все у него взяли. Холоп трактирщика прибежал, говорит, разбойник в трактире. Мы туда, а он там л…
Телега была уже запряжена. Один стражник прыгнул в нее, щелкнул кнутом и повез мальчишку в монастырь. А коннетабль остался стоять посереди двора, руки в боки, смотрел на донжон, на третий этаж, туда,…
— Копейщики, в морду не колоть, в ляжки тоже, только брюхо, только пах. Длинным выпадом, что бы насквозь, мне нужно, что бы вы его прокололи как кабана и держали, пока мы будем его рубить. Кто верует…
Людей под стеной было девять, четверо с факелами сидели на лошадях, а пятеро, с небольшим бревном, ломали ворота с пьяным смехом. Для них все это было веселье, развлечение.
— Так бери ее, бери! — Стала умолять девочка. — Скачи за коннетаблем, догони его и скажи, что бы обратно торопился, иначе беда будет.
— Стефан, — продолжал Волков. — Твой сеньор был милостив к тебе, и тебя всего-навсего повесят за твои преступления.
— Ы-ы-ы! — Завыл Стефан, которому было страшно.
Волков покосился на свое плечо и ужаснулся. Даже в свете маленького окна было видно, что ключица и плечо сине-багрового цвета. Волков поморщился.
Крутец вздохнул, а Волков кивнул в знак согласия. Управляющий сел рядом с ним и понизив голос заговорил.
— Нет, хватит, — ответил Волков. — Едем в замок.
— Ничего, вы оба справитесь, у вас нет другого выхода, — твердо сказал солдат.
— Авенир бен Азар, — солдат встал и громко продолжил, чтобы слышали все присутствующие. — Я обвиняю тебя в попытке убить меня вчера ночью.
— А так, — отвечал Волков, — я солому целый день кидать не смогу. А вот меч в руке держу уже лет двенадцать или тринадцать. А в гвардии фехтование было у нас ежедневым занятием. И скажу тебе по секре…
— Ну так погляди в него, — сказал Волков, — и увидишь, может быть.
Монах читал, и сразу переводил, а Волков ел и слушал, и все остальные, кто сидел за столом, и сержант, и управляющий, и свободные от дежурства стражники, тоже внимательно слушали.
— Ёган, полотенце, — сказал Волков, — и сержанта мне.
— В лесу прячется, вам ее бояться нечего, она вас больше боится. Уходить отсюда хочет.
— Я запомню, господин, — хлопал рыжими ресницами новый староста.
— Вот малахольный, — девица заметно стеснялась, затем подошла к кровати. — Ой, — вскрикнула она.
Солдат неожиданно для себя понял, что это вовсе не простая беседа.
— А коннетабль кавалер Рут служил нашему барону. А у него была сестра, не помню, как зовут, вот она и пропала.
— С бабами да детьми? Что за дурость? Не зверь же я.
— Конечно не против, — отвечал солдат, всё понимая, — Ёган отдай кавалеру арбалет.
— Господин Коннетабль, проснитесь, к вам пришли.
— Барон, а вы случайно денег ему не должны?
— Подождите, господин коннетабль, я должен рассказать вам про господина.
Все трое молчали, даже говорливый фон Фальц не знал, что сказать. Молчали и стражники перепуганные, и Ёган с арбалетом, и хмурый сержант.
— Я, вот, думаю, если мы сейчас на кладбище поедем, можно мне какую-нибудь рубаху из дезертирских надеть, а то моя больно ветхая, а там люди будут…
Топая по лестнице, Ёган сбежал вниз, не закрыв дверь, а сам Волков повалился на кровать.
— Да? А где тогда арбалет? Я его ни в вещах, ни в оружии не видел.
— Ну, хватит. Ночь уже, иди спать. Может, завтра вечером монах вам еще почитает.
«Увечья, болезни и смерть к контракту прилагаются, — в который раз вспомнил слова старого сержанта солдат. — Это уж не извольте сомневаться. Ad plenum». Он подумал, что без маковых капель заснуть не …
— Вас ничем не удивишь. А что вы делали на юге?
— Это точно, пфеннингов семь, не больше. — Согласился Ёган.
— Ах, вот как, мне там нужно еще что-то и увидеть? А что?
— И Клауса с собаками мне, может понадобиться.
Они с бароном сидели в зале возле камина, разглядывали золочёные шпоры и великолепное алое сюрко.
— Если с умом взяться — здесь можно зарабатывать много денег.
— Глупец, — красавица звонко и задорно засмеялась, а потом снова склонилась к солдату, — жду вас сегодня, будьте до заката, расскажите мне, как поймали людоеда.
— Вытягивай, аккуратненько. Молодец. Всё, вышел. — Отец Ливитус облегчённо вздохнул. — Я доволен тобой, брат Ипполит.
Господа из горда, с интересом наблюдавшие, как два стражника и здоровенный сержант тащат, через двор завывающую служанку госпожи Хедвиги, тут же повернулись к Волкову, и почти синхронно поклонились е…
— Обязательно присоединюсь, я страшно голоден от этих разговоров.
— Я вам вот что скажу, Фольков. Я повешу его при первой возможности.
— Ну что встала? Сюда иди. — Солдат приподнялся забрал у неё лампу.
— Ну, пап, я хочу с вами. Этот же господин тоже рыцарь?
— Я не хотела быть грубой, папенька, — девушка невинно поглядела на отца. — Просто мне интересно, по какому праву он сидит здесь?
— Вот как! И сколько таких домов заселено пришлыми?
И в его улыбке, в его словах не было ничего хорошего. Но солдат краем глаза увидел, как из замка выехал верховой, а за ним ещё один. Первый был Ёган. Вторым ехал сержант.
— Письмо коннетаблю Рютте. — Важно сообщил посыльный.
— Углом, болт дошёл до кости, он рядом с главной ножной веной, если не знать, как его доставать, то можно её порвать. И тогда…
— Ага, в монастырь. Но после похорон. Сегодня в Большой Рютте похороны.
Свеча затряслась в руке трактирщика и выпала из неё. Но не потухла, продолжала гореть на полу.
— Знаю, господин. Хотите, что б я в шар поглядела.
Стражники, сержант и Ёган с удивлением наблюдали, как общались рыцари и коннетабль. Они были в недоумении, как эти люди, господа, сидящие на лошадях и вооружённые, собираясь сойтись в смертельном пое…
— Добрые люди Рютте и пришлые, вы все знает кто такая эта Франческа, спесивая ведьма, убийца и воровка, что с ней делать, решайте сами. Как скажите, так и будет.
— Так у нас, почитай, раз в две недели кто-нибудь пропадает. С зимы началось.
— А сам еще был в трактире, деньгу с постояльцев за ночевку собирал.
— Части? — Удивился солдат. — Дом стоит пятьдесят талеров, я надеялся, что вы мне десять талеров вернете.
А барон дал Ёгану флягу, предварительно отпив. Ёган с поклоном взял флягу и сделал аккуратно глоток, так, чтобы не мусолить горловину.
— Там красиво. Горы, долины, дожди, много солнца, много рек. Все растет, все цветет. День — два пути до моря.
— Жалования не будет, только корм. — Сказал Волков, заканчивая разговор.
— Какая? — Ёган залез на коня и поместил седло позади себя. — Вы там были, господин?
— Я знал этих мужей, — говорил поп. — Они были крепкие люди. Большое горе, большое горе.
— Я повешу ее служанку, — закончил солдат.
Его карие, проницательные глаза, чуть навыкат, даже и не пытались заглянуть под капюшон. Одет он был скромно: несвежая рубаха, жилетка, шапочка на голове. Говорил он негромко.
Солдат встал и помотал головой, он тоже ничего не слышал.
— Не такое уж оно и доброе, — отвечал Волков, чувствуя головокружение, — ну да ничего, окрепну со временем, вы разберитесь с трактиром, раз в день заезжать, что бы забрать выручку это не дело.
— Да просто интересно же, — отвечал Ёган, заметно конфузясь.
— Да нет, этого юношу я узнаю, я про другого, мрачный тип, что распоряжается моими стражниками.
— А что же … Как обычно, у меня есть собака одна, а у нее нюх добрый, вот с ней и буду искать, коли он чем воняет, так найдем.
— А что за люди с тобой, брат-солдат? — В каждом слове ламбрийца помимо акцента слышалась едкая насмешка. — Один, кажется, балаганный арлекин и два церковных попрошайки. Зачем ты их сюда привел?
— Ну что ж, — седобородый господин обвёл взглядом своих спутников, те не возражали, — мы согласны на такие условия.
— Может, и на сто, только часть из них нужно отдать.
— Ах, дьявол, — барон вскочил. Стал бегать от стола к камину и обратно. — Вот дьявол, — он подбегал к столу, делал глоток из кубка и подбегал к камину. — Как я хотел быть этой ночью с вами и резать с…
— Он стоит двадцать два талера. Двадцать два. И это, если вы еще найдете покупателя. Рыцарство и дворянство обнищало. У людей нет денег.
— Имперская марка, я вам ее отдам, если вы мне поможете. Давайте отойдем, за лошадь встанем.
Это был настоящий арбалетчик. Не высокий, жилистый, лохматый.
— Здесь построим на паях, а в малой Рютте всё оплатит барон, у меня есть его деньги. Знаете откуда у меня деньги барона?
Видимо, он не хотел, чтобы его люди и деревенские мужики это видели. Отойдя за коня, коннетабль сунул руку под кирасу и достал кошель. Там была всего одна монета. Крупная, толстая, черная от старости…
— Не слушай его, — сказал одноглазый сержант. — Мне почти шестьдесят, а мои кишки при мне.
— Попал? — старик смотрел, но видимо уже не видел.
— Господин, — окликнул его стражник и протянул два болта для арбалета. — Поутру кузнец принес.
Судя по всему так и было, а этот опять завизжал так, что кровь в жилах стыла, и снова двинулся на стражников. Люди стали поворачиваться, глядеть на своего коннетабля. Собаки сзади зашлись лаем и стал…
Когда Волков поел, она принесла еще хлеба Ёгану, который сел доедать за солдатом. Хотела уйти, но Волков поймал ее за руку.
— Чтобы владеть мечом, нужны три вещи: мкорость и реакция, сильное плечо, и очень, очень, очень сильная кисть. Кисть у тебя не слабая, плечо хорошее, а вот скорости в тебе я не вижу. Тебе все что уго…
Он сжал ей челюсти, что бы она не могла всё выплюнуть, и держал так. А она не сдавалась: выпучив глаза, мотала головой, старалась оторвать его руки от своего лица, плевалась. Вырывалась.
— Заткнись уже, Ральфи. — Попытался прервать его краснощекий.
— Ну, как же, вы теперь наш доблестный рыцарь, который режет мародеров, ловит людоедов. Сейчас все говорят только о вас. Сегодня в нашем графстве, а завтра будут во всех соседних.
— Я хотел завтра покинуть ваши края. Кстати, а что вы говорили про сохранность зубов? Какой-то мел нужен, сарацинская вода?
И тут же сделав шаг к ламбрийцу, прямым уколом в грудь убил его. Быстро, коротко, прямо в сердце. А в это время здоровяк все-таки вырвал у стражника барона и руку с топором и с оттягом рубанул им бед…
Уже ночью они прямо в кровати пили вино. На столе горели свечи. А она, прижавшись к нему, стала вдруг разговорчива, плаксива. Волков слушал её терпеливо, не перебивал. А она говорила и говорила: про …
— Даже не надейтесь, у нас будет одно ложе.
— В огнь эту тварь. Пусть катится за своим дохлыми людоедами!
— И что тебе здесь нужно, коннетабль батюшки? — Язвительно произнесла красавица.
— По вашим кружевам. — Волков улыбался. Хотя ему было не до улыбок. Он знал кто перед ним. Это был не пьяный юнец, этот человек не один раз уже вот так, стоял перед кем-то, зная, что скоро его убьёт.…
— Ну как вы, господин? — Спросил он, подходя к кровати.
— Только так и никак иначе, сначала герб и шпоры — потом деликатные дела. — И помолчав добавил. — Герб — вперёд.
— Я это не тебе расскажу, а людям, что пришли с тобой. Вы же помните меня, да?
— Вы же воин, неужели вы справитесь с цифрами?
— Фолькоф, подождите, нужно остановить дуэль.
— Ха-ха, — засмеялся барон. С такими знаниями вы могли бы стать менялой. Не зря вас, солдат, называют любителями сольдо.
— Ах вот оно что, — епископ расплылся в мерзкой улыбочке, — о тебе писали, что ты солдат, а ты не солдат, ты купец, купчишка, ещё немного и ты гарантий попросишь, адвокатишек да нотариусов позовёшь, …
— В дом сбежавшего старосты, он там живёт.
— С деньгами как обычно, деньги идут, но будет хуже, чем вчера. Вчера, когда упыря вешали, много народу пришло.
— Это один славный воин, о котором говорит вся округа.
Волков был почти уверен, что блюдо с яствами и отравленный мальчишка между собой связаны. Мальчишка постоянно совался в его башню, видимо не раз забирался и в покои его, покои то закрывались только и…
— К старому кладбищу, проверим там кое-что… управляющий, соберите двадцать мужиков покрепче, вдруг пригодятся.
— Так нету, — ответил мужик вежливо и с недоумением, мол: «Что ж вы, господин, не видите, что моста нет?».
— Он будет моим синьором. — Сказал Волков.
Всё длилось долго, очень долго. Монахи разрезали ногу, вытянули древко, и стали искать наконечник. И лезли всё глубже и глубже. Ковырялись, и ковырялись, и ковырялись, потом переговаривались и снова …
— Всегда, это привычка, — отвечал он растерянно.
— Не пяльтесь так на меня, — игриво сказала молодая девушка. — До свадьбы рассматривать невесту — сглазить.
— Ненавидите? — искренне удивился Волков, — За что?
— Ага. Тут, видно, и подёнщики, и купчишки есть, — произнёс Ёган.
— Да, — улыбнулась госпожа Анна. Она была удивлена тем, что он знает это блюдо. — Вы его пробовали?
— Только кухню фрау Анны, можно считать достойной, но она живёт далеко, почти у монастыря, — порекомендовал Волков.
— Болт упёрся в кость, дальше не пойдёт, не протолкнём.
— Черта с два! — Барон отпил из своей огромной фляги. — У него в брюхе половина моего копья, и сержант его порубил неплохо. Сидит, вон, в траве, дышать боится. И как нам его оттуда выгнать?
— Ёган, давай телегу, — согласился солдат, монах был прав, нужно было, что то делать, боль не прекращалась. Она выматывала его.
На площади гудел огромный костёр, стоял народ вокруг, тут же молился священник, а он выехал из деревни и у замка встретил монаха Ипполита, тот сидел в телеге с его вещами, и Ёгана, тот был верхом и в…
Волков шел по двору очень медленно, он находился под впечатлением от предложения барона. Честно говоря, он даже и представить себе не мог, что когда-либо кто-то может ему предложить рыцарское достоин…
— Я вижу, что сия учесть и вас не миновала.
— Рыдает, — пояснил солдат пришедшему в донжон управляющему, — видать сердце с деньгами прощается. Ладно, не рыдай. Отпущу твоих, и тебе разрешу тулуп принести. Если найду деньги, конечно, — пообещал…
Слуга поклонился и вышел, а солдат недоумевал, если она отпустила слуг, значит… Наверное, он останется ночевать здесь.
А Франческа упрямо продолжала молчать. Терпела и молчал.
— Да, сжечь. А на его месте построить больше и лучше, с хорошими номерами, с печью и с хорошей кухней. И это будет дешевле, чем купить.
— Вообще-то это виуэлла, — сказал ла Реньи, — но спасибо, друг.
— Никто не собирается, — заверил мужик. Он связывал мокрый хворост в пучок. — А кому собираться? Старый граф еще зимой помер. Да, схоронили. А молодому графу не до этого.
— Вот, держите, — он сунул ее солдату в ладонь.
Но они ошибались. Один из всадников подъехал к стене и крикнул.