Все цитаты из книги «Огненный перст (сборник)»
На счете «десять» из трюма полезли калгаты-грузчики.
Дамианос даже растерялся, чего с ним почти никогда не случалось. Протоаминтес? Это высшее звание, какого может достичь лазутчик Сколы. Еще поразительней было упоминание фамилии. Официально всех аминт…
Ирина, лицо которой скрывала вечерняя тень (да Ингварь и не смел в ту сторону смотреть), поклонилась герою в пояс. Борис, спрыгнув на землю, тоже наклонил голову – как-то неловко, со смущением. Это б…
Исход сражения между двумя флотилиями разрешился, когда эскадра Дюра сделала прорыв прямо через отмель, где кораблям, казалось, пройти совершенно невозможно – там местами даже просвечивал голый песок…
Дамианос торопливо шел назад к озеру и повторял: «Потом, потом, не сейчас».
– Идут, господин! Пора! – позвал капитан.
Тогда степняки спешились и подступили к великану.
– А не велел я тебя гридям на мечи взять и беседу с тобой беседую вот почему… – опять покивал князь, как бы показывая, что заметил во взгляде грека недоумение и понял причину. – Убей я тебя – на твое…
Перекрыли Крайну неводом от берега до берега, стали тянуть. Улова никакого не было, потому что от великого шума вся рыба уплыла прочь, но повеселились знатно и потом еще много дней ту забаву поминали…
– Очень возможно, – согласился Агафодор. – Многие искатели тщатся угадать тайные желания власти и подчас злодействуют по своему разумению в надежде на высочайшую благодарность… Но не о том сказ. Родн…
И сам город оказался гораздо больше, чем ожидал аминтес. У Воислава в его Градце была сотня домов – даже не домов, а вырытых в глине полуземлянок, и только сам князь жил в приземистом, грубо срубленн…
Нет, один раз было. Лет восьми Ингварь играл на псарне с новорожденными щенками. Гончая сука принесла шестерых. Смешные, слепенькие, они копошились в корзине, наползая друг на дружку. Сунешь кутенку …
Что можно было за короткое время сделать – всё было сделано.
Подошел емчанин, в пояс поклонился жрецу, залопотал на языке вэрингов – видимо, предложил переводить.
– Ну, а здесь что? Кто купец? Этот? Что у него на корабле?
Прищуренными глазами он смотрел на вершину кургана. Ингварь увидел, как через повозку перелезли две юркие фигурки, стали спускаться к лежащему всаднику. Половцы! Прикончить хотят!
Секретон Сколы аминтесов располагался не в императорском дворце, как прочие важнейшие учреждения, а в респектабельном квартале Нерсеса. Тихий переулок вел от грандиозной, трехпролетной арки Феодосия …
Разговор был пока что хозяйственный. Михаил Олегович похвалил соседа за рачительность и бережливость. Выспросил, сколько засеяно ржи, пшеницы и проса, да хватит ли муки до урожая. Потом осторожно, с …
Юрьев город, а верней сказать городец, стоял на крутом холме, окруженный крепкой стеной. Подниматься и спускаться по вьющейся вокруг склона дороге было долго и неудобно, но забродские, когда строили,…
А вот это новость: большинство детей в классе были без синей полосы. В секретоне рассказали, что теперь в Гимназионе учатся не только Лекасы. Должно быть, бесполосные и есть те самые мальчики, кого п…
– Я знахарь, колдун, – громко ответил Дамианос и прибавил слово, которому его научила Гелия: – Офрефлисмад! – Так у вэрингов называют людей, обладающих сверхъестественной силой. – Иду от Ладоги. К кн…
Русские ладьи были сделаны из тонких досок, выпиленных во всю длину древесного ствола и потому очень прочных и легких.
– Потому что я иду этим путем седьмой раз. Однажды нам повезло, и степняков на порогах не было. Остальные шесть раз нас подстерегали у Катарсиса. Корабли там можно тянуть только вдоль левого берега, …
– Посылал, как не посылать. – Князь вздохнул. – Только никто не вернулся. Знать, поставил Рорик на всех речках-тропах заставы. И охотникам-емчанам велел всех чужих ловить. Тамошняя емь свои леса зорк…
Оказавшись в длинном зале с низким потолком, Дамианос быстро оглядел помещение и убедился, что трапезный обычай вэрингов мало отличается от славянского или хазарского – разве что последние пировали н…
– Ну, это дело мы быстро устроим, – сказал он уверенно. Подмигнул. – Не вешай носа, добудем твою ладушку. Положись, братка, на меня. Завтра же едем в Радомир. Я буду не я, если князь-Михайлу и его фр…
У пристани собралась толпа тысячи в полторы, если не в две народу.
К этому выводу Дамианос пришел после того, как, исследовав главный стан руссов, приступил к изучению второго лагеря, где со своей дружиной расположился доблестный Дюр.
Желто-черным зигзагом промчалась по палубе, развернулась.
Сама борьба, по мнению аминтеса, была тупа и примитивна. Побеждал тот, кто крепче ухватит противника и мощней швырнет его на землю. Правил никаких не существовало.
Он вызывал к себе грека почти каждый вечер и всё задавал свои нескончаемые вопросы, однако сам говорил мало. Прошла неделя, а Дамианос всё не мог определить, что за человек полянский князь. Что у нег…
Князь говорил жалостно, смятенно, со слезами. Боярин – рассудительно, веско. Изречет немногое – спросит: «Так иль нет?» Мавсима кивает: так. Ингварь, слушая старого советчика, и сам понимал, что прав…
Агафодор, еще не оправившийся от предыдущего потрясения, опять замигал.
– У меня молока страсть сколько. Сладкое!
Морфофор – это сонное зелье, после которого сам человек не просыпается. Только если кто-то растолкает в течение одного часа. Потом буди не буди – поздно. Глубокий сон становится смертью. Никаких след…
Дамианос объяснил: грести по очереди, безостановочно. Не разговаривать. Голоса по воде далеко разносятся. Весла были обернуты кусками шкур. Съестное и мешок с дорожным набором аминтеса лежал под скам…
Когда заскандировало всё скопище, старик изменил рефрен. Теперь он кричал: «О-дин! Рох-рик!».
– Коли вы одни идете, не могу я вас через свои земли пустить. – Забродец замахал руками. – Мне потом за это орда всю отчину пожжет. И не думай, и не проси!
Месяца два Ингварь трепетал – и алкал увидеть Ирину, и страшился. Вдруг она совсем не такая, как ему грезилось целых шесть лет? Может, она выросла и стала обыкновенной девицей. Власа потускнели, лик …
Дамианос знал, какое зрелище здесь обнаружит – и все равно содрогнулся.
Если с самого начала правильно определить склад личности, потом будет проще.
– Ничего не грех. – Борис засмеялся. – Это у них там теперь очень даже можно. Рытарь по своей дам-дю-кёр только сохнет, баллады сочиняет, на турнире за нее бьется, а срамное что – ни-ни. Издали млеет…
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Хромец (а, вот кто это – толмач) повторил то же на греческом – ломано, но понятно.
– Удальства тут большого нет, а опасности подавно, – со смехом ответил Борис. – В таком доспехе да на моем Роланде героем быть легко. Сейчас поймешь, за что Тагызу лишние триста гривен переплатил. Мн…
Вечером Борис пображничал со своими «рытарями», но недолго – отправил всех спать, сказавши, что рано утром идти в поход, и завалился сам.
Теперь перекрестился уже не три, а тридцать три раза, ради укрепления духа.
Дамианос всегда любил учиться, потому что только знание превращает человека из раба обстоятельств в их повелителя.
Если б Дамианос так хорошо его не знал, то вообразил бы, что перед встречей отец заглянул в биографос и хочет произвести впечатление. Но зачем великому человеку красоваться перед аминтесом второго ра…
Несколько недель угрызался так Ингварь, коря себя за глупость и все больше сердясь на Бориса. Но на Успенье Богородицы, когда поминают мертвых родичей, случилось нечто, отчего он на брата взглянул по…
Вот Борис уже начал подниматься по склону, совсем немного замедлив бег.
Траты на княжий двор, какие только возможно, сократил. За два года не купил себе ни единой обновы, ходил во всём старом – скупился.
В конце концов не выдержал и спустился с холма, едва лишь сгустилась тьма.
Государь, который издали, во время приема послов, представлялся существом неземным, почти бесплотным, вблизи оказался пухлым полуюношей-полуподростком с бледным, одутловатым лицом и тусклым взглядом.…
Тогда понятно. Этот сохранит любую тайну.
Бой, оказывается, уже закончился. Калгатская конница, пыля по истоптанному полю, уходила за утесы. Повернули обратно к острову и челны. Сегодня разбойники обойдутся без добычи.
Хаскульд не стал произносить речей. Он вообще не сказал ни слова. Быстро прошел вдоль колонны и махнул рукой в сторону реки. Викинги двинулись за предводителем полушагом-полубегом.
Он повернулся к страже, отдал какое-то распоряжение и вернулся в шатер, махнув на прощание жрецу и не удостоив взглядом Дамианоса.
И русская столица протопроэдру сразу же стала очень нравиться. Город, конечно, лишен истинного величия, слишком пускает пыль в глаза своим свежеобретенным богатством, но чувствуются мощь, размах, а г…
«Совсем молод, но привык отдавать приказы. Нрав сдержанный и скрытный, – по привычке стал мысленно формулировать первые впечатления аминтес. – Взгляд спокойный, хваткий. Никакого почтения к Урму, смо…
Но горькие воспоминания и сожаления мучили Бориса недолго. Слезы высохли так же быстро, как и пролились. Вскоре брат запел разухабистую песню на неведомом наречии, а когда добрались до Свиристеля, сд…
– Государь здоров. Давеча был на соколиной охоте. Здоров ли август? Про кончину августы Зои нам уж известно. Какая утрата.
– Больные русы просят, чтобы их зарезали? – переспросил Дамианос, подумав, что неправильно понял.
– Рытарскому. Так крестоносцы с сарацинами неверными бьются и поражений не знают.
А Кут к себе в клеть вернуться никак не мог. После заката в тереме князя Святослава Ярославича началась кутерьма. То, чего ждали уже вторую седмицу, наконец случилось – княгиня Цецилия затеяла рожать.
Из темноты, всего в десятке шагов от костра, появился Магог, помахивая своей шипастой дубиной. Никто на него не смотрел.
– Ты меня уже знаешь. Я без нужды не воюю. Послал к Рорику посольство. Чтоб передали варяжскому князю: давай речным путем вместе владеть. От волоков вниз – я. От волоков вверх – ты. Сговоримся равную…
К нему действительно привели Магога, который при виде аминтеса тревожно замычал. Дыроголовый со вчерашнего дня не пил и не ел, но это ему было все равно, однако долго находиться вдали от хозяина трип…
Шут потешал публику тем, что делал всё наоборот: поел из блюда задницей, потом отрыгнул что-то изо рта; прошелся на руках, а вместо головы пристроил шлем, зажав его ногами; довольно ловко побегал спи…
Годи быстро объяснял что-то, показывая на Дамианоса. Молодой витязь слушал, слегка морщась, и несколько раз отодвинулся от старика. Если у предводителя вэрингов чувствительный нос, не выносящий злово…
– Чего это? Сорок кучек, по десять гривен в каждой.
– Убить?! – пролепетал Ингварь и вспомнил, как, едучи из Радомира, сам себе про то же нашептывал. Но одно дело себе, в сердцах, шепотом, и совсем другое – вот так, рассудительно, в голос.
– Я бы поплыл на греков прямым путем. Я не боюсь провести ночь в море. Но они… – Он показал на дружину. – Они не захотят. Они не привыкли к такой большой воде.
– Скола аминтесов не вмешивается во внутренние дела империи. Ты отлично это знаешь, – строго молвил пирофилакс. – Все это знают. Мы не шпионим за своими, не суем нос в то, что нас не касается. Мы защ…
Дамианос потихоньку выбрался из толпы и встал в стороне. Будет лучше пока не попадаться русам на глаза. Иначе кто-нибудь вспомнит, чей это раб, и тогда сам Хаскульд не спасет своего учителя. Когда ст…
Не ошибся Кут, когда решил из всех Ярославовых сыновей сделать ставку на этого. Еще минуту назад Святослав был будто клоп раздавленный, но вот встрепенулся, взгляд стал остр, плечи расправились. Тако…
Полы повсюду очистили от мусора, помыли, на видных местах покрыли коврами, а где не хватило – натерли воском до яркого блеска. Ходить по этой скользкости следовало умеючи, поэтому медведей-дружиннико…
– Поел? Вставай. Горницу твою укажу. Пардуса привяжешь пока там. Нельзя его во дворе держать. Собаки еще не привыкли, воют. После пойдем к князю. Говорить с тобой желает.
Сев на землю, Ингварь повернул Добрыне голову. Потрогал веко на открытом глазу. Прикрыл. Заплакал.
Никогда еще Кириан не разговаривал так с Дамианосом, одним из бесчисленных своих сыновей. «Почему? Зачем?» – осторожно взглянул он на отца.
– Что печален, сыне? – спросил Мавсима. – О чем тужишь?
– Я стала к нему хорошо относиться. Думаю про него. А он хочет поскорей от меня избавиться, – с укором сказала Гелия. – Хоть бы взгрустнул.
– Не лучше. – Он полуобнял Гелию за плечи, повел прочь, чтобы звук голосов не разбудил спящую. – У каждого мужчины где-то на свете есть женщина, созданная только для него. Она не лучше других, но она…
– Как же тебя не признать? – засмеялась девушка, осторожно показав на «огненный перст». – Нешто не ты?
– В тебе есть какая-то странность. Это может быть как очень хорошо, так и очень плохо. Ты сам-то знаешь, что это за странность?
Однако великий князь Ярослав не появился и час спустя, когда подали сладкое и началось представление.
Но диковинное безлюдье скоро разъяснилось.
– Скажи ему: вздумает Тагыза упредить – пожалеет. – Борис погрозил кулаком. – Да построже с ним.
Накинув на плечи мокрому, дрожащему от холода пленнику свою накидку, отвел его в сторону.
– …Дьявол его знает, – вздохнула Гелия, поизучав конунга. – Кроме печени он еще страдает запорами. Раньше очень любил женщин, но его мужские годы на исходе. Больше ничего не вижу. Лицо, как у констан…
«Это разумно – устроить резиденцию вблизи от столицы, а всё же не рядом, – подумал он. – Базилевсу следовало бы сделать то же самое, и мятежи городской черни так не сотрясали бы престол. Охлос ленив …
– Ты! Ты! Хотим по-твоему! – зашумели дружинники.
– Он и хотел просить сто. Но тогда не отдал бы Роланда и латы, – ухмыльнулся Борис. – А они мне дороги. Говорю ему: ты потребуй со Свиристеля вчетверо, но коня и доспехи отдай.
По родному краю Борис двигался важно. Сам – впереди, гордо подбоченясь, на вороном ханском коне. Потом конные под стягом. Потом, стройно, пешая дружина. Сзади ополченцы вели длинный обоз.
– Я отправил на разведку двух опытных людей. Завтра они вернутся. Тогда будет ясность.
Остальные лодки повернули за сверкающей на солнце кабаньей головой. Им что – куда князь, туда и они.
– Пусть так. Тебе за курганом будет не видно, когда мы пойдем, так я в рог протрублю. Выжди минуту-другую – и вперед. А вы, – он поглядел на Добрыню и Тучку, – бегите со своими, как только я второй р…
– Я должна была увидеть ту, которая украла твое сердце, – всхлипнула Гелия, а потом закрыла руками лицо и горько расплакалась. – Ты ее любишь, любишь… – жалобно повторяла она.
– Ты так спокойно об этом говоришь, отец? И даже не попытаешься защитить императрицу?
О, чудо! Трон начал медленно воспарять над пьедесталом. Длинный парчовый полог, прикрывающий подножье, растягивался всё больше. Луч, озаряющий лицо базилевса, засиял ярче.
Потом кивнул Ингварю: обмана нет. Лицо у боярина было хмурое. Кажется, он до последнего надеялся, что степняки брешут и никакого Борислава с ними нет. Сечи-то боярин не страшился.
– Оставайтесь здесь. По окончании церемонии, господин, я проведу вас в Санкториум.
Мебели в княжеском покое почти не было. Скамья у стены, несколько сундуков, грубое деревянное кресло без подушки, да ложе – не для сна, для любовных утех. Дамианос покосился на меховую полость, котор…
У входа в шатер сидел Магог – в той же позе, в которой Дамианос его оставил несколько часов назад. Только без дощечки в руке.
На всем свете было только два человека, к кому он относился особенным образом: пирофилакс, который почти что и не человек, а высшее существо, и мать, рядом с которой ледяное сердце согревалось и отта…
По правилам, менять цель задания без санкции Сколы не полагается. Приказано работать с полянским князем, а не с каким-то неведомым вождем вэрингов. С другой стороны, экспедицию на север можно рассмат…
А заодно узришь, какова она – русская сила.
– Помолчи, глупый. – Она уже удобно устраивалась на задней скамье. Свернула и подложила, чтоб мягче сидеть, его плащ. – Я с тобой, дураком, не спорила, потому что спорить с дураками незачем. Ты тольк…
Ночь еще только начиналась. В небе, которое казалось бледным из-за поднимающегося вверх дыма костров, светились тусклые звезды и мерцал слабый стареющий месяц. Русский лагерь жил шумной, нестройной ж…
– Кто его знает, – ответил старый конюх. – Человечишко хитрый. Что на уме – Перун его знает. Может, и привирает.
Не способных к наукам сыновей Кириана – изредка попадались и такие – отсылали в солдаты. Но ведь девочку в армию не отдашь?
– Стрежень-город помнишь? – сказал он как всегда мягко и негромко. – Я тебя предупреждал. Не ходи на приступ. Не гони людей на стену. Надо ручей перекрыть. Без воды стреженцы сами вылезут. Ты меня не…
Но и когда Дамианос утолил свой голод, счастье не закончилось. Сегодня он взял с собой плащ, чтобы было чем укрыться и что подстелить. Радослава лежала рядом, гладила его по лицу и все время что-то г…
– Хочешь пойти в разведку со мной? – обернулся к нему аминтес.
Он ступил через порог и в первый миг ослеп от солнца. А может, то было и иное сияние, ярче солнечного.
Борис был прав в одном: ударить малой силой, пусть немощно, но зато быстро – только так можно досадить степным кровососам.
Брат держал себя так, будто вся заслуга была его, а не Добрыни Путятича, который лег в общую могилу с остальными в брани убиенными. Сразу после сечи, над еще не остывшими лужами крови, Борис сказал р…
Хёвдинг радостно хлопнул аминтеса по спине, и тот от неожиданности рухнул на колени – таким могучим был этот дружеский порыв. Зрители взликовали. Кому-то из них показалось, что схватка продолжается и…
Мимо с топотом, с брызгами пронесся половец, увозя серебро.
Усилия были не напрасны. Сегодня Хельги удалось остановить Дюра, но тот горяч и нетерпелив. Он все равно сорвется и уйдет. Не сейчас, так через полгода или через год. Гелия будет наблюдать за развити…
– На́, Перун, тебе, а ты – мне! А после стотину дам!
Не оборачиваясь, Кириан показал на Дамианоса, который от неожиданности не сразу догадался поклониться. Базилевс скользнул по нему вялым, лишенным выражения взглядом.
Но и бабка пожалела не от доброты (слышала Кикимора, что будто бы есть какая-то такая доброта, а только брехня это). В молодости бабка жила в городе Киеве да в Вышгороде, портомоей при великокняжьем …
– Говорит: я слепой. Ты можешь сделать меня зрячим?
Но дворецкий уже спешил к своему господину – принять меч и забрать щит, так что вопрос остался без ответа.
«Это ничего, – прошептал прекрасный отрок одними губами. – Это так надо. Будем теперь вдвоем по терему ходить. Вместе оно лучше».
Но жених был еще старее невесты. Как они ни тщились, Бог не дал им детей. Зоя считала, что в этом виноват муж. Она завела молодого любовника, а своего супруга велела умертвить. Вышла за фаворита, кот…
– В этот год не нападут. Зачем им, коли четыреста гривен получат? А когда с ростовщиками расплатимся, станем потихоньку выправляться.
Было у Живки одно заветное место, про которое никто знать не знал. Затайку эту нашла она случайно. Мела пол в нижнем жилье, где раньше, в княжьи времена, были кухонные службы, а ныне запустение, и ув…
– Ничего, я все равно буду ждать, с тобой деревянным разговаривать. И ты рано или поздно придешь. Не в эту ночь, так в другую. Я терпеливая – столько лет ждала. А потом ты заберешь меня с собой в Неб…
В прошлом мае, девять месяцев тому, молодой князь Святослав Ярославич спьяну велел стать гузном кверху и не шевелиться. Она думала – наказание или глум какой. Зубы сжала, потерпела. Не очень-то и бол…
– Она твоя сестра?! – Дамианос изумленно уставился на безобразную толстуху, которая, стоя на коленях, терла тряпкой отверстие в полу.
Удача сопутствовала счастливым путешественникам. Над Ильмерь-озером висел густой туман, так что можно было не устраивать дневку, а продолжить плаванье. К берегу Дамианос пристал, только когда совсем …
– На Бога велел уповать, сосуды неоскудевающие помянул, – зло сказал боярин, когда вышли со двора. – А помочь церковной казной не предложил. Есть ведь у мордатого серебришко, он давно на каменный соб…
За полчаса до того, как примчался дозорный – сообщить, что на восточном шляхе заклубилась пыль, – с другой стороны, западной, в город въехал Борис.
– «Навалимся», – передразнил брат. – Если мы поведем наступление кучей, они тоже все на одну сторону соберутся. Как начнут стрелами сыпать – за минуту тыщи три выпустят. На каждого из нас почти что п…
– Конструкции великого Льва Математика, – подтвердил пирофилакс.
– Куда нести, госпожа? – прогудел голос из-под корыта.
Мысль была горькая. За ней последовала другая, тоже невеселая, но странно утешительная. А хорошо бы нынче голову сложить. На что такая жизнь – без Ирины? Хоть вспоминать будет: был такой незадачный в…
– Позволь, принц, поведать тебе одну притчу, которая повествует об истинном и ложном плодстве, а такоже о кажущемся и подлинном неплодии.
– Если я не вернусь… А я могу не вернуться, потому что никогда не имел дела с вэрингами, не знаю их повадок и языка… Если я не вернусь, доведи дело до конца. Следи за Кыем. Не ослабляй «вожжи»… И еще…
Убедившись, что русские приготовились как должно и ущерба ромейской чести не будет, Агафодор спустился в трюм, чтобы не торчать на палубе, не ронять престижа. Хоть до нарядной повозки по причалу надо…
– Не уйдем, – ответил Гад, поглядев на небо. – Только если чудо. Ты молился Перуну. Потом Россоху. А надо было Стрибогу. Он обиделся. Губит нас. Дует греку в паруса. Держи кормило, князь. Буду просит…
Дамианос нетерпеливо поглядывал на луну, прикидывая, успеет ли до рассвета доплыть до озера, а потом еще подняться вверх по Волхову туда, где дожидается Радослава. По воде получался огромный крюк. Не…
Рыжий поежился, словно ему стало зябко под волчьей шкурой, и быстро отошел. Вэринги загудели, совещаясь.
Он продолжил, угрюмо глядя на свои сцепленные руки.
– Откуда ты знаешь, господин, что дикари устроили засаду именно на Катарсисе? – недоверчиво спросил Карп.
Над бортом согнулся узкоглазый, жидкобородый человек – рубил натянутый канат изогнутым клинком.
Прижал к глазнице оптикон. Всадники были уже совсем близко от Гога. Один с лету закинул на плечи верзиле аркан. Автоматон от рывка упал, но через пол-стигмы поднялся. Веревку он своими могучими лапищ…
– Зачем только отправился я в этот путь? Почему не послал приказчиков? Скажи, господин, а нельзя от грабителей откупиться?
Облик у епископа-протопроэдра был величественный, а пожалуй что и прекрасный: тонкое лицо значительно, бело, неморщинисто, густые брови черны, длинная борода же, наоборот, безукоризненно седа. Чувств…
Теперь Дамианос осмотрел Геру. В четырех местах порезана ножом, но неглубоко. Смазать защитным эликсиром, а потом сама залижет. Через неделю под шерстью будет не видно.
Ингварь потерял дар речи. Лишние триста гривен плачены за лошадь и груду железа?! Да на такие деньжищи можно было бы столько всего сделать, купить, построить!
Когда Ингварь княжну увидел впервые после давнего, детского любования – потемнело в глазах, так лучезарно блистала ее краса. Волосы сделались еще пышнее. Они были закручены золотыми локонами по сторо…
От этого лишнего жита не уродилось, рыбы в реке не прибыло и коровы не стали телиться чаще, но расходов казне поубавилось, так что Свиристель впервые обошелся без займа у черниговских ростовщиков – р…
Вдруг Хельги, до этого момента неподвижный, словно статуя, сделал быстрое движение – развернулся и метнул свой топор. Широкое лезвие врубилось бегущему Магогу в середину лба. Издав рычание, гигант пр…
Сзади тяжело топал Магог. Капитан Горгий покрикивал на кряхтевших тянульщиков. Гелия с удобством расположилась на палубе, готовясь к интересному зрелищу. Сходить на берег она категорически отказалась…
– А я знаю, почему ты отказываешься. Поняла. Ты не хочешь быть беззащитным, когда я защищена. И это правильно. Но хочешь, я тоже стану беззащитной? Хочешь, я, как твоя барсиха, подставлю тебе открыты…
Из степей дул жаркий, сухой ветер. Трава стояла еще зеленая, не высушенная солнцем, но воздух был уже не весенний – горьковатый, усталый. Над землей носилась серая пыль.
– На то твоя воля, братуша… Я что говорю: пригожа княжна Ирина. Ты на ней жениться хотел, помнишь?
Других сказок Кикимора не знала. Когда досказала до конца, начала сызнова. И в третий раз, и в четвертый. Думала: еще десять тыщ раз расскажу, пока Золотик вырастет.
– Скажи, что главное, преосвященный, и я отвечу.
Степняк ловко завязал углы шкуры. Крякнув, поднял ношу, которая была больше его собственного веса. Дружинники переглянулись – ох, жилист, вражина. Лошадь, даром что маломерка, под тяжестью даже не пр…
– Я всё знаю. Меня учили, что всё знать – второе главное оружие женщины.
Это она нарочно, догадался Дамианос. Хочет, чтобы князь от нее отказался! Нельзя было с ней путаться! Женщины, как и кошки, привязчивы. Но Гелию, в отличие от Геры, за поводок к новому хозяину не отв…
Замолчала. Должно быть, разглядывала себя.
– Теперь про главное с тобой говорить хочу. Коли ты мне советчик и подручник. Не бойся, грекам от этого дела вреда не будет. Только польза… Сядем на лавку. Беседа долгая.
– Ого, вот это краля! Хочешь такую, Лупус?
Впереди была вся ночь, можно бы и не торопиться, но аминтес шел через черное поле всё быстрее и быстрее, а затем перешел на бег.
– Ах, какую книгу я прочла! – воскликнула княжна неожиданное. – Если б ты только знал!
Радомирский князь залучился, стал сам подливать вина. «Пора! Самое время!» – сказал себе Ингварь. Но поглядел на Марью Адальбертовну, псицу грызливую, и снова оробел.
Долго ждать не пришлось. С первыми лучами солнца во дворе началось движение. Вышла баба в надвинутом на брови платке, пошла в сарай, и там закудахтали куры. Женщина была одета по-славянски, не по-емч…
Конь вскинулся, с разбегу перемахнул через ограду. Лучники едва успели отскочить в стороны.
Ведомство, чьим долгом был надзор за другими народами, называлось Сколой аминтесов. Готовили и воспитывали этих искусных лазутчиков здесь, в Гимназионе. Для дальнейшего расширения полезных знаний сущ…
Правила таковы: спокойная уверенность, никаких проявлений страха и враждебности. Полная естественность.
– Готово? – спросил он, не поворачиваясь. Думал, пришли сказать, что конь оседлан.
Он знал, куда и зачем поехали братья, поэтому таиться было нечего.
Надолго умолкли. Дамианос размышлял, взвешивал «за» и «против».
Надобно поехать в Радомир, попросить княжну Ирину в жены, получить отказ, притом обидный, со смехом, и тогда уже навечно оскорбиться, затоптать любовный огнь в пыли. Конечно, от ожога будет больно. Н…
В день отплытия, 9 мая, Дамианос прогуливался по палубе и ждал, когда отдадут концы. «Святой Фока» был самым последним из двенадцати судов. Передние уже скрылись за длинным дугообразным волноломом, а…
– Один на один? – изобразил удивление Дамианос, хотя отлично знал, как славяне ходят на медведя.
Вот оно что – это било. Сейчас начнет колотить, звать мужчин.
На расстоянии вздыхать по княжне Ирине было, пожалуй, даже утешительно.
На подворье не было ни души – все будто попрятались. Как ни саднила душа, а все ж Ингварь удивился. Самому что ли Василька на конюшню вести?
– Она приходила? – быстро спросил аминтес.
– Государь великий князь Ярослав Владимирович!
– Мы с тобой совсем непохожи, а родинка у тебя точно такая же, как у меня. Вот здесь, видишь?
Одноглазый вернулся, отвел задержанного к самому большому костру, где, переступая с ноги на ногу, ждал человек, не похожий на вэринга: в длинной рубахе до колен, в плетенных из лыка лаптях. Емчанин, …
– Завтра в ночь уйду, князь. Но гляди: чтоб никто кроме гребцов не знал. И им скажешь, только перед тем как в лодку сядут.
Боярин молчал, глядел так, будто ждал еще каких-то слов.
Из лагеря выбрался еще проще. Вскарабкался на вал, прикрепил к одному из вертикальных бревен тонкую шелковую веревку, которую всегда держал в поясе, вместе с иберийской стальной проволокой. Спустился…
Вопрос, кажется, был больным. Невмешательство в политику давалось Оберегателю Огня непросто.
Она выбралась из лодки, обняла его. Они были одного роста.
– На всё воля Божья, княже. Господь шлет испытание, даст и избавление…
Он бросился наперерез, но не успел. Мимо чеканным галопом пронесся несокрушимый конник, обдав пылью, обрызгав грязью из лужи.
– Ступай теперь, – сказал Хрив. – Про хазар князь решит.
Зато нужную дверь Дамианос нашел быстро. Аминтесов учат искусству ночного зрения, поэтому, войдя в комнату, он сразу разглядел лежащего на скамье человека.
Жреца не может убить хёвдинг – этим он поставит себя вне закона. Но если Урм падет от рук презренного существа – раба с железным кольцом на шее, в глазах вэрингов всё будет выглядеть иначе. Такая сме…
– Пускай его, – ответил боярин вполголоса. – Пожди чуток. Сейчас ударим…
– У меня для архонта есть еще один дар. Не знаю только, придется ли по нраву… Я привез искусную в любви девку. Она не похожа на обычных женщин. Такие, как она – тонкие и черные – сейчас у нас в больш…
Медленно, еще не веря, Ингварь кивнул. Просияв, брат снова ударил его по плечу.
Следующий селезень уже не махал веслами, но с разгона еще двигался навстречу колдовскому кораблю. Тот снова изрыгнул красно-черную струю. Она не попала в лодку, но подожгла море у ее борта, и пламя, …
Далеко Кикимора не загадывала. Думала лишь, как будет прибегать к сыночку, грудь давать. Смотреть, как кушает. И тем жить. Не так жить, как раньше, а совсем по-другому.
Ничего. Положить под голову мешок, накрыться плащом. А спать на жестком не привыкать.
Ну пирофилакс! Спасибо за такую напарницу.
Дворецкий отступил на шажок, убрал руки за спину.
– Не отставай, Клюква! Едем! – беспечно позвал брат. – Я тебе про свои странствия расскажу. Слушай.
– Это смерть твоя, собака! – Взметнув из-под стола руку, Борис ударил половца ножом в подвздошье. Сшиб с лавки на пол, прижал коленом грудь. – Твои ланганы мертвы. Сдохни и ты!
Глядел Ингварь на маленькое облачко – почти что круглое, клюквенного цвета.
В надежном местечке, на заднем дворе, у Кикиморы был тайник. В тайнике – короб. В коробе – нажитое. Было там серебришко, было и золото. Иногда на пиру кто монету кинет. Бывало, у пьяного с шеи гривну…
«Она настоящая. Это живая девушка. Много лет снилась, а теперь встретилась. Такого не бывает. А со мной случилось. Это счастье или это несчастье? Конечно, счастье!»
Конечно, было досадно, что брат так ни словом и не похвалил. Пускай Ингварь ничем особенно не отличился, но и не подвел же? Оно конечно, Борис – былинный богатырь, но курган-то взяла пехота, а вели е…
– О-о-один! – оглушительно возопил Урм, перевернул посох острым ножом книзу и вонзил его в землю.
Дрожа от холода, бесшумно, вернулась в большую ложницу, где спали все бабы, девки и девчонки Убогого подворья: кто постарее на печи, другие на сундуках и лавках, а некоторые так на полу.
Русская столица оказалась больше и пышней, чем можно было заключить из описаний. Не только возвышенность, но и вся местность вкруг нее были застроены домами, купеческими дворами, складами. В опояс хо…
– Не прогневайся, Клюква. Я и сам не ждал, – виновато сказал Борис. – Конные все со мной хотят. А из пеших не идут только старики. Всего восемнадцать человек… Голым тебя оставляю. Опомнятся поганые, …
– На́, – сказала, – дурень, пей. Мне и без меду пьяно.
– Испытывал? – насторожился Дамианос. – Зачем?
– Вот это по-братски! Только еще одно условие. Кто из дружины захочет со мной идти – отпустишь. С оружием и конями.
Дамианос вскинул руку: стоять! Сам же пошел дальше без утайки и забормотал под нос, будто разговаривая с собой, как это делают одинокие путники.
Червленый щит лег на пол. Музыка, поначалу медленная, заиграла быстрее, еще быстрее, еще. Ударили литавры.
Рано или поздно славянские племена все равно объединятся – под властью если не Кыя, так другого. Появится честолюбивый и везучий предводитель, но рядом не окажется аминтеса, совпадут неудачные для им…
От родства с киевским престолом империя обретет не только религиозную, но и политическую выгоду. Прежде русское царство существовало в тени великого Константинополя, зависело от него хозяйственно и ц…
Но двое регулярных солдат убьют двух варваров, потому что обучены действовать в паре. Один будет прикрывать себя и товарища, второй – наносить удары. Четверо ромеев справятся с десятком. Лох без боль…
– Здорово, Добрыня! Здорово, соколы! Как вам под моим братом, князем Клюквой, проживается? Не кисло?
…Через шумную площадь Августеон они шли пешком. Попросту, бок о бок, будто и в самом деле отец с сыном. Перед выходом Кириан облачился в лазоревый хитон патриция, но поверх накинул старый серый плащ,…
– Это потому что вы, мужчины, редко смотритесь в зеркало… Точь-в-точь такая же, как моя, только кажется темной. Потому что у тебя кожа белая. Белая, но грубая. А у меня темная, но потрогай, какая гла…
Служанка взвалила на спину какие-то узлы, а на голову без видимого усилия взгромоздила огромную лохань из лакированного пробкового дерева.
Из-за густеющих сумерек вдаль было видно плохо, но Дамианос все же разглядел под деревьями серые крыши лачуг.
– Хозяйка, мне бы только дорогу спросить! – крикнул Дамианос жалобным голосом.
Он увидел, что над горизонтом начинает брезжить первый, еще совсем слабый свет. Ночи на севере совсем коротки.
«Слюнтяй! Одно слово – Клюква! Так тебе и надо! Мог, как Добрыня требовал, убить того, кто только зовется братом, а на самом деле лютый твой враг. Лучше совершить смертный грех, чем пресмыкаться черв…
«Конечно, свой. Не чужой же, – подумал Дамианос, не впечатлившись. – Земляк из своего же шипслага, к кому часовой не боялся повернуться спиной. Можно было не нюхать и не лизать. И так ясно».
– Путь от моря и до моря длинный. – Князь снял пояс, положил на лавку. Показал на нижний конец. – Внизу никого нет, только разбойники бродят. Но эти ладно. Когда я в силе буду, крепость поставлю на п…
– Про дам-дю-кёр, это по-нашему «сердечная зазноба».
На щеках нежный румянец. Сквозь рубашку – совсем как во сне – просвечивали маленькие сосцы.
– Зачем прибыл лазутчик? Что за важные сведения он привез? Вот бы что узнать… – пробормотал аминтес.
Глаза у него имелись, но были незрячие, подернутые мутно-белой пленкой. Запущенная старческая катаракта, определил аминтес. Справа зрение утрачено бесповоротно, но слева, пожалуй, катаракту можно был…
Аминтес зарысил рядом с Хаскульдом. Сзади, тяжело ступая, топал автоматон.
Вдали пылал предпоследний из селезней. Люди спрыгнули в воду, не дожидаясь, когда лодка загорится, и грек застыл на месте надолго – нужно было собрать много пленных.
К вечеру стали болеть губы. Кикимора не сразу догадалась, отчего это. А потому что все время рот до ушей. Раньше ведь никогда не улыбалась, только скалилась.
– Не знаю, чему учат в Гимназионе женщин, а нам вколачивают с семи лет: «Первый закон Сколы – аминтесы не бросают друг друга в опасности», – ворчливо ответил он, ругая себя, что сам ввязался в разгов…
Дамианос последовал за ней, оглушенный случившимся. Провалы бывали и прежде, но всякий раз он умудрялся превратить поражение в победу, как это случилось недавно в Кыеве, когда тамошний князь заманил …
Но Путятич уже бежал прочь, не по возрасту быстрый. Ингварь кинулся вдогон, но брат преградил путь копьем.
Мать. Тихая женщина, живущая под сенью ветвистых деревьев.
У Михаила Олеговича крестьяне жили по старинке: жито засевали напополам – одна часть поля трудилась, другая отдыхала. Это было нерачительно. Свиристельские с прошлого года перешли на трехполье. По со…
Если рать вэрингов будет и дальше расти с такой скоростью, то через год-другой шатрами покроется всё поле, с тревогой думал аминтес. И чем больше у заморских вэрингов будут говорить о том, как славно…
Дамианос поглядывал на балку, откуда вот-вот должны были выскочить калгаты, и думал о том, что военное дело – такая же наука, как любая область знаний. Ученый всегда одолеет неученого.
– Значит, тебе была нужна такая? Разве она лучше, чем я?
– Упаси Христос. Но Рорик никуда не поедет. Ему будет не до того…
Копыта волов сочно постукивали, колеса повозки погромыхивали железными ободами. Улица оказалась мощенной – не камнем, как в Константинополе, а широкими дубовыми досками, ехать по которым было приятно…
В телеге горой лежали щитки и пластины полированной стали. Как всё это надеть и на ногах устоять – загадка.
Вырасти-то Ирина выросла, но обыкновенною не стала и сияния не утратила, а многократно прибавила.
Ингварь спрыгнул с повозки, но убежал недалече. Снизу крепко обхватили за ногу. Колено пронзила острая боль. Кто-то впился в него зубами. Князь хотел ударить мечом, но вовремя увидел: свой. Ополченец…
– Да. Иди, светло уже. Увидимся завтра на рассвете.
В один из дней, когда ветер гнал по воде серую пену, конунг устроил на озере учебный бой. Частью кораблей командовал Хельги, другой – Хаскульд-Дюр.
Наземь полуспрыгнула-полусвалилась шарообразная туша. Вскрикнул знакомый сиплый голос.
Она или не она? Вот единственное, что сейчас занимало Дамианоса. Голос был чистый, тихий. Если бы Геката когда-нибудь во сне разговаривала, то, наверное, именно так – но Белая Дева всегда молчала.
Светлобородые обступили его по бокам. У того, что слева, один глаз был закрыт и провален.
Борьбы не получилось. Трипокефал просто пошел на Хаскульда, взял его за бока, поднял над головой и швырнул. Дюр полетел кубарем, ловко перевернулся, вскочил на ноги и с разбега кинулся на автоматона.…
– Вылечу я твою внучку, – уверенно молвил Дамианос. – Заклинание знаю. Пока волшебные слова говорю, траву всю пускай отсюда вынесут. И кусты под окном срубят. Эта волшба зелени не терпит.
Дамианос вздрогнул. Фраза про ладушку была произнесена по-славянски – с греческим смягчением звуков, но отчетливо.
Тогда жрец, вытянув руки, пошел к корабельной артели. Нащупал одного, взял за ворот, притянул к себе и стал обнюхивать лоб. Оттолкнул, переместился к следующему.
– Как ты узнала, где я? И зачем так рисковать? Княжеская наложница не может быть наедине с мужчиной. Убьют обоих. Ты цела? Кый был с тобой груб?
Она присела на корточки, стала рыться в своей котомке. Дамианос подал знак автоматону: идем.
Дом из бревен, под тесовой крышей с коньком, издали выглядел точь-в-точь таким же, как у древлян или северичей, от которых аминтес только что вернулся, но был аккуратнее срублен и, конечно, несравнен…
– Могут, – терпеливо ответил амирал. – Но они нападут у четвертого порога. Мы называем его Катарсис, потому что, если пройдешь это плохое место благополучно, облегчается и очищается душа.
– Беги домой. Не оборачивайся. А то молнию с неба пошлю, – строго приказал Дамианос, решив, что быть богом, пожалуй, удобнее.
Князь осторожно, словно не уверенный, понимает ли черная женщина человеческие жесты, показал рукой: иди на берег.
– Зачем тебе спрашиваться у Рорика, господин? У тебя свой лагерь. Свои корабли. Ночью поднимешь дружину, велишь грузиться. А куда и зачем, объяснишь в пути. Воины только обрадуются.
– Ну, сосед, зачем пожаловал? Я тебя знаю. Без дела ты не ездишь. При княгине не хотел сказать? Говори теперь.
– Всё готово. Только вас и ждали! – весело объявил брат. – Ну, орлы-соколы, будет нынче потеха! Попался Тагыз! Возьмем, никуда не денется!
Завтра вечером амирал снова всех собрал. Он был хмур.
Мавсима пожевал мясистую губу, наклонил голову – будто действительно прислушивался к какому-то внутреннему звуку.
Дома тоже поминали, с вином, но Ингварь скоро ушел. Он привык ложиться рано, всегда вставал вместе с солнцем, потому что работы много. Борис же остался за столом.
Кириан никогда не приступал к новому занятию, не окончив прежнего – эта его привычка была Дамианосу известна. Поэтому он не поздоровался, не приблизился, а остановился у порога и стал ждать.
– Нет. Я сказал тебе неправду. Никакой я не человек. Я бог. И мне нужно домой, на небо. Но я обязательно приду за тобой. Ты жди меня на земле. Терпеливо жди. Я вернусь.
Увалень Токе, который непонятно зачем вторгся в мир, где чужим не место, далеко обогнал Дамианоса. С топотом и плеском вбежал в воду. Дева заметила его, вскрикнула, метнулась обратно, но вэринг был у…
«Делай всё, как скажу, – велел Борис, – и выйдет складно».
На третий день добрались до второго волока.
«Так что больше все равно ничего не будет», – означали эти слова.
– Сколько понадобится люди? Сколько корабль?
– А грека-то при ней, грека! Мозглявенький! Я такого на руки возьму!
Рорик восхищенно ударил кулаком по столу. Хельги чуть скривил угол тонкогубого рта. Не любит Хаскульда? Интересно!
Месяца два так промучилась. Потом сделала себе облегчение. На Рождество, в темноте, когда та девка ведро в колодец спускала, ударила ее камнем по затылку и столкнула вниз. Все подумали – утопилась, о…
Все-таки женщина – прежде всего женщина, а уже потом аминтес.
Дальше речь повел старый конюх, а князь лишь внимательно наблюдал за греком.
Вот в толпе начали подхватывать: «О-один! О-один!».
– А что это дружина собралась на конюшенном дворе? – спросил Борис. – Кто приказал? Зачем?
Вот и всё. Можно начинать работу. Теперь она исполнит всякую команду, которую поймет. А по всему видно, что девочка она умная.
Гелия вытерла сочный рот листком мягкого, пушистого разноцвета, разлеглась на траве, потянулась гибким телом. Вопросительно посмотрела: насчет любви не передумал?
А когда сообразила, что с ней, травить плод было уже поздно. Хитростью, уловками всякими понемногу узнала, как они, женские труды, производятся. Но правды никому не сказала, ни одной душе. Все вокруг…
Князь шел молча, лишь шевелил губами и морщил свой пятнистый лоб.
– Жалую тебя, честной муж, родовым именем и знаком. Отныне будешь зваться рытарем.
– Мне нехорошо, Лесень, – сказала Радослава. – Внутри горит…
Опытный дворецкий увидел, что почетному гостю песня не нравится. Слегка качнул головой – и песенники умолкли. Теперь играли только гусельники со свирельщиками, мелодично и негромко, да чуть позвякива…
Вот бы срамухой стать. Хорошее житье! Работу работать не надо. Знай подол задирай, да похохатывай. А за это тебе и меду принесут, и плодов разных, и сахару – сколько захочешь.
Ингварь поморщился – платить ведь ему придется. Не жирно ли за такую глупость целую гривну серебра давать?
Спал он с приоткрытой дверью, чтобы не задохнуться. Все равно у славян засовов внутри дома не бывает.
Гелия смотрела на вождей так же внимательно, как он. И возможно, с ее знанием мужчин видела больше.
Кикимора не знала, почему нужно сначала девчонку закопать. То есть что надо ее зарыть, и поглубже, не то засмердит – это-то ясно. И яму рыть она придумала заранее, потому и скребок взяла. Но можно бы…
Ингварь щурил глаза, смотрел на огромного всадника: он, не он?
Дамианос и без обоняния уже догадывался, кто убийца. Высокий костлявый рус беспокойно ерзал и кусал губы. По мере того, как приближался жрец, смятение всё усиливалось.
– Поворачивай! Домой едем! – крикнул Ингварь.
«Она живая. Она не растает и не исчезнет. Значит, ее можно будет отыскать. А сейчас – долг. Дело».
От такого поворота мыслей вновь потянуло на пустые мечтания – как вышло б ладно, если б и Ижоту-Ирину получить, и Радомирщину унаследовать. Только душу себе растравил и впал в еще большее уныние.
Когда аминтес ахнул, фигура пришла в движение.
– Посчитаем. Для этого нужно сначала взять число женщин, которых наш папочка обрюхатил…
Вернувшись, Святослав не подал виду, что заметил, как византиец шепчется с дворецким. Принял из рук посла чашу вина, с наслаждением выпил половину, а потом, как предписывал ромейский этикет, вернул у…
– Сам ты «клюква», – ответил Шкурята. – Настоящий князь у нас один.
Обнадеживающий знак. Особенно, что и Ирина там.
Больше всего Ингварь гордился не тем, что отвадил северных разбойников, а делом большим, трудным, доселе неслыханным. Сам придумал – от вечного своего беспокойства. В прошлом апреле, когда решил, что…
Дамианос сделал несколько шагов вперед – и остановился: Урм выставил вперед ладонь, запрещая чужаку входить на ритуальную площадку.
– Пора, пора о жене думать. Свиристели наследник нужен.
– Ой, умора! – захохотал он. – Будет Агафодор себе пустое место чесать, как и подобает скопцу!
Обычные охотники бьют могучего зверя стрелами, чтобы сначала ослабить, а потом закалывают в несколько копий. Но князь, если только он хочет, чтоб дружина его чтила, должен брать медведя в одиночку. Э…
Посулили Дамианосу и еще кое-что, нечто уж вовсе небывалое: второго аминтеса в помощники. Он, вопреки обыкновению, даже разволновался. Привык работать в одиночестве, и мысль о том, что можно отправит…
– Конунг спрашивает: ты устроил заговор против своего короля?
Скоро засиял бледный месяц, и замерцала лента широкой реки, на берегу которой вэринги поставили свою крепость.
– Ты глуп, лекарь. Или ты врешь. Женщина не больной. Она черный, потому что из Африка. Я видел такие, когда мы плавали в Иберская земля.
– А вот и я, – сказал сзади по-гречески веселый женский голос.
Он открыл глаз. Женщина приподняла себе левую грудь, где действительно светлела продолговатая родинка.
– Здоров и весел, – ответил Сатопа, постреливая узкими, насмешливыми глазами с одного брата на другого. Разговор шел на половецком языке. – Хочет знать, весел ли его двоюродный брат Борислав. Когда я…
Заплачет Свиристель от такой победы, но что поделаешь: война.
Бориса было не узнать. Сидел, как каменный, молчал, лишь сверкал глазами.
Виночерпии понесли хмельное: на почетный стол – сладкие вина и двадцатилетние меды, дружинникам – меды попроще да пиво-олуй, но кувшины были точно такие же, серебряные. Посол осторожно пригубил из ча…
…Лишь три часа спустя князь со свитой добрались до конца каравана. Пока Кый посещал соседнее судно, Дамианос сумел рассмотреть человека, ради которого проделал путь более чем в тысячу миль.
– Что он ответил? – спросил Дамианос, потому что князь замолчал.
– Тогда ходи к ней открыто, днем. А по ночам у меня за спиной шушукать нечего…
– Только б не девка. Сына хочу! Нет, не может быть девки. Я везучий! Коли дура немецкая мне дочь родит, все скажут: «Закатилась у Святослава его звезда-удача»…
– Я не конунг, – усмехнулся светлобородый. – Конунг – Рорик. – Это имя он произнес с придыханием в середине: «Рохрик». – Я хёвдинг. Мое имя Хельги. Пойдем, посмотрим на мертвец и черный женщина.
– Ишь, как запел. Не дозволишь? Сказал князь воевать – будете воевать. Так испокон веку заведено.
– Поди в дом! – крикнула мать. Но Дамианос уже достал из мешка коробок с мазью, потер воспаленные места – ребенок чесаться перестал.
Носильщики, нанятые болгарином, сложили вещи и мешки с пшеницей на пустыре меж двух дворов – здесь «константинопольскому купцу» выделили место для поселения. Завтра плотники срубят навес и поставят з…
Или так: Белая Дева – не то, что он всегда думал. Не богиня луны и смерти, не Геката, а… А просто девушка. С очень светлыми, почти белыми волосами, молочной кожей и ясными до прозрачности голубыми гл…
Шесть лет назад Борис бежал совсем в другую сторону – на запад. Как же он теперь к Тагыз-хану попал? Каким лихом?
Бракосочетание русского монарха с дочерью базилевса вернет всё на свои места. Киев вновь оборотит лик к югу, крепкий союз восстановится, римские и германские козни рассыплются в пыль. И, может быть, …
Укрыв спящую плащом, аминтес перевалился через борт. Коснулся ногами дна. Вода доходила ему до груди.
Выскочила мать, та самая баба, что на рассвете ходила в курятник. Вместо того чтоб утешить орущего мальчишку, зачем-то схватила чугунный прут и побежала к крыльцу, где висел кусок железа.
В конце концов убедил. Правда и то, что деваться забродцам было некуда. Или к одному лагерю прибиться, или к другому. Половцы были далеко, а свиристельцы – у ворот.
– Загадка природы. – Кириан задумчиво покачал головой. – У нас, Лекасов, в каждом поколении только один ребенок наследует эту странность: не родинка и не нарост, а изменение пигментации кожи. Размер …
Дамианос локтем проломил висок Пауку, чтобы не дергался. Выдернул из раны махеру и швырнул в самого сильного и неповоротливого воина – Медведя. Попал куда метил. В пах. Калгат, как и следовало, с воп…
При этих словах оба непроизвольно коснулись каждый собственного лба. У аминтеса там было светло-коричневое, почти незаметное на загорелой коже пятнышко размером с мелкую монетку. У пирофилакса – чуть…
– У нас было три разных класса: один для умных, другой для красивых, третий для умных и красивых – в нем-то я и училась. Обожгла, дура! – Гелия влепила служанке звонкую затрещину. – Иди, мой латрину,…
– Сна. Боги ко мне во сне приходят и говорят, кому что любо… Иисус пока не приходил.
– Заметили! – крикнул он. – Двое каких-то! Рысью ушли, не догнать. Теперь таиться нечего. Трубите в рог, свиристельские! Напрямки к Улагаю пойдем! Поспешать надо.
Дружинники разжали цепкие лапы, поднялись, вышли.
Он замер, боясь пропустить хоть единое слово.
Пергамент задрожал в пальцах. Будто вчера было: огромный Борислав, насильно усадив маленького брата на плечи, несется вприпрыжку по склону холма, к реке Крайне; Ингварь орет благим матом, страшно, а …
– Зачем полянам в Херсонесе шпион? Кый говорил мне, что не помышляет о войне!
– Христианское имя Никола. Лет ему двадцать три. Женат на немецкой принцессе. У Ярослава он по старшинству третий.
Подворье у Михаила Олеговича было просторное, для чистоты посыпанное белым речным песком. Службы – каждая, как в Свиристеле княжий терем, а уж главный дом – словно царский дворец с картинки из книги,…
А девушка поняла прикосновение его рук как начало объятья и вся подалась вперед, прильнула к его груди.
Как действовать на такой случай, было заранее сговорено. Все конные, полсотни забродских и двадцать свиристельских, погнали вперед – обложить Улагай, чтоб Тагыз-хан не поспел увезти в дальнюю степь о…
– Воин, который тебя привел, сказал: ты умеешь оживлять мертвых. Это правда?
Радослава остановилась перед дубом и низко поклонилась ему.
Кто Кикимору сильно обижал, того среди живых уже не было. Старый шутейник Зосем, мучитель и гонитель, задохся в угаре. Всего и надо было, что тряпицей дымоход заткнуть, а назавтра, засветло, пока все…
– Конунг желает знать, кто ты на самом деле. Говори правду – иначе умрешь, – сурово молвил Хельги.
Замысел у Бориса был простой: собрать всю силу, сколько есть, и скорым шагом, налегке, без обоза, идти прямо на Улагай, где ханская ставка. Взять врага врасплох.
Дальше всё было предсказуемо и неинтересно.
Умирающий еще бился, еще хватался за рукоятку, но Дамианос не обращал на него внимания. Просто оттолкнул ногой, вывернул кормило и наскоро закрепил рычаг тросом. В голове всегдашний счетчик времени с…
Жители городищ и рыбаки смотрели на лодку без интереса. Ничего примечательного в ней не было – плывут люди по каким-то своим делам, и ладно. И очень хорошо, что спящую без пробуда Гелию было не видно…
Значит, русы отлично осведомлены о константинопольских дворцовых делах и их тайной подоплеке. Это Агафодора не порадовало.
Епископством Ингварь не прельщался, ибо в нем много суеты, а вот о настоятельстве в какой-нибудь тихой, покойной обители мечталось с приятностью. Жить бы в лесу, вдали от злого мира. Читать книги, ра…
Часа через три неспешной езды по гладкой дороге, вдоль широкой, живописной реки, хорепископос нарушил затянувшееся молчание.
Дотемна бы только дождаться. Не проснулся бы Золотик, не запищал бы. Вдруг кто будет наверху мимо пустого чулана идти?
Восемнадцатого сентября, на Иринино тезоименитство, повез свой подарок.
Вскоре желто-пятнистая тварь, отстегнутая с цепи, лежала и урчала, жмурясь от удовольствия. Потом перевернулась на спину и подставила белое брюхо с розовой проплешиной в паху.
Лодку так и оставили в лесу, только укрыли получше – пригодится обратно плыть. Остаток дня, ясного и жаркого, шли пешком через лес, определяя направление по солнцу. Открытые места обходили. Наконец, …
В это время Гера, которую Дамианос усадил сзади, да еще заслонил плащом, высунула башку и фыркнула.
Дамианос отвоевал себе половину поверхности и попробовал было работать, но это оказалось совершенно невозможно.
– Когда мы виделись? Девятого мартуса пятнадцатого индикта?
– Ветер сбоку, – коротко ответил волхв. – Купцу не уйти. Стрибог к нам милостив.
«А Геката?» – вот первое, что подумалось. Если оставить опасную службу аминтеса и навеки поселиться в константинопольском официуме, то, чего доброго, проживешь на свете до семидесяти лет, как пирофил…
Грек пострелял глазами туда-сюда: по лицам, по стенам, по пустой, устланной коврами площадке в центре горницы, по столам.
– Он видит огонь… – прошептал потрясенный емчанин. – Видит много огней. О, ты великий волхв! Такой же великий, как Урм. Это я говорю, не он…
– Ну, стрелы-то рытарю, если доспех хорош, не страшны. Стучат по латам, словно град, да ломаются. Вот аркан дело иное. Меня, как многих, той подлой веревкой и взяли. Сдернули, будто рыбу лесой.
Но теперь он понял, что она злит и дразнит его нарочно. Ищет слабое место, подбирает отмычку – чтобы потом «манипулировать».
– Я прошу позволения остаться в городе. Хочу поставить склад и торговать. Из Константинополя мне будут привозить товары.
Вот что такое по-славянски настоящая красавица: высокая, толстая, грудастая, краснощекая. Ох, не понравится князю дар византийского купца. Пожалуй, не возьмет, отдаст обратно.
– «…потому что любовь сильнее ненависти, а жизнь сильнее смерти», – закончил вместе с ней Ингварь, тихонько.
Проверяльщик опорожнил первый мешок, взялся за второй. Дело пошло быстрей – приноровился.
День кончался. В сумерках лезть на рожон было нельзя. Переночевали.
– У вэрингов клок волос на голой голове – признак знатности, высокого положения. Так что оба молодых – хёвдинги. Но старику с больной печенью они не сыновья. Не вижу никаких черт сходства… Князь боль…
– Баллады? – тихо спросила княжна. – Про что?
Дружинники подбежали, обступили князя со всех сторон.
Волшебная краса чинно поклонилась, метнула исподлобья вопросительный взгляд, означавший: «Неужто не сказал еще? Пошто так долго?». Должно быть, извелась ждать.
– А как быть с Кыем?! – Дамианоса трясло от ярости, что случалось с ним очень редко. – Об этом ты подумала?! Если мы даже успешно выполним задание, мы не сможем сюда вернуться! Дружинники – ты права …
Теперь есть деньги поставить не скромную обитель, на несколько келий, как думалось раньше, а настоящий большой монастырь, с высокими стенами, чтоб отгородиться от забот и шумов суетного мира. Собрать…
– Не прочтешь. – Он кивнул на беседующих князей. – Ты теперь станешь мужняя жена. Нам наедине нельзя будет… Да и уеду я скоро.
Еще было страшно представлять, как каленая новгородская стрела с шипастым наконечником ударит в живот, между железных пластин, или того хуже – в глаз. А за щиты воинов не спрячешься. Надо быть все вр…
Ночью разбудил. Явился в опочивальню хмельной, с распухшими глазами. В руке свеча.
– Гляди, чтоб он про того грека не прознал, – сказал князь негромко. – Им встречаться нельзя.
Каждый раз, когда преследователь останавливался, появлялась надежда, что он наконец насладился местью и оставит разбитого врага в покое. И каждый раз надежда рассыпалась в прах.
Хорошее зеркало врать не стало. Перепуганные глаза жалко мигали, сдвинутые к самому носу – не соколиному, как у Бориса, а воробьиному.
Двоих Дамианос знал: Урма и Хельги. Справа от опасного хёвдинга, откинувшись на высокую спинку, рассеянно щипал лепешку седоусый и седочубый человек с вздувшимися на голом черепе венами – его-то амин…
– Погуляли по Галичине, по Волынщине, пока нас оттуда не погнали. Убрался я к венграм. Там королем – Имрий, мне по матери двоюродный. Принял честь честью, зачислил в свое войско. Плохого про венгров …
Из-за паланкина вышла желтоволосая баба с оголенными по плечи толстыми ручищами. Ее мясистое, и без того непривлекательное лицо уродовала раздвоенная до самого носа заячья губа.
Шесть дней он учился в Академии, а воскресенье проводил в городе, чтоб развеяться. Жалованья за годы отсутствия накопилось много, можно было не скряжничать.
– Не нужно мне мехов, – сказал Дамианос, проникновенно глядя в глаза старому конюху. – Я тебе друг. Не думай, что я хочу тебя от князя отодвинуть. Не жди от меня подвоха. Я поживу у вас тут год или д…
Дамианос вернулся к себе, не зная, что и думать. Какой еще «тот грек»? Откуда? Какие важные сведения мог доставить этот неведомый гонец, которого держат взаперти? Почему двум грекам нельзя встречатьс…
Однако вопросов не последовало. Император смотрел прямо перед собой сонным взглядом. Раздался тихий звук. Неужели всевеличайший икнул? Возможно ли?
– Он сам захотел, – так же тихо ответил боярин. – На тебе греха не будет.
Не к старому Рорику и проницательному Хельги – тут всё шло по накатанной колее, а к явлению Белой Девы.
– Ты поступил разумно. К тому же ромей всегда останется ромеем, где бы он ни жил. Как твое имя?
Одет Борис был не по-русски и не по-степному, а диковинно: плоской лепехой бархатная шапка, из которой торчит пышное перо неведомой птицы; кафтан с длинными разрезными рукавами; сапоги выше колен, с …
– Мне было приятно, что тебе хорошо, – ответила Гелия, подумав. И покачала головой. – Удивительно. Такое со мной впервые. Пожалуй, я буду ждать следующего раза с удовольствием.
– Эх! Что ж он, собака, явью скачет, по открытому?!
Все трое русов возбужденно заговорили между собой. Несколько раз повторили известное Дамианосу слово аллил – нечто злое, нечистое.
Горгий побледнел, умолк. Он не был трусом. Но даже храбрые люди боятся неизвестности.
Великий пир в отличие от пира большого, который мог быть устроен в любом из десяти дворов и подворий огромной резиденции, всегда проходил в главной горнице главного терема, где могли рассесться за ст…
Протоэдр был наделен полезным для придворного талантом – умел говорить и слушать одновременно, а слухом обладал наиострейшим.
– Наши, кто служит у русов, довольны, – ответил товарищ. – Может, и нам наняться?
– Узнала, – щелкнула его по носу Гелия и бесшумно рассмеялась. – Я выпотрошила своего обожателя, как рыбу. Даже самый умный и хитрый мужчина, если его как следует ублажить, становится болтлив.
– Нет, – ответил Дамианос. Его лицо стало непроницаемым.
«Пока всё идет отлично, – думал аминтес, когда его под конвоем вели через темный спящий лагерь. – Чертов Хельги умнее, чем хотелось бы, но главное, что я буду иметь дело напрямую с князем. Значит, ст…
Ну и что? Он всегда один. Разве бывает иначе?
– Ку-ут? – ахнул печенег. – На что ты ему?
– Зачем такой многочисленный караул? – перевел он разговор. – В Киеве неспокойно?
– Глядите! – показал обступившим его воинам. – Кто такой меткий? На полвершка ниже – и конец мне. Но хранит удача Борислава Коринфского!
Первый раз он увидел Белую Деву в ранней юности, много лет назад – еще до того, как узнал женщин. Поэтому не мог потом увлечься ни одной из них, даже самой красивой или умной. На земле не было женщин…
Теперь Ингварь в точности знал, за сколько семей ему перед Богом ответ держать.
– Йэ-эх! Йэ-эх! Йэ-эх! – пронзительно закричал Гад, убыстряя ритм гребли.
Автоматон стоял, тупо смотрел на хозяина. Гребцы размахивали руками, звали солдат на помощь. Но охрана отбивала атаку конницы, назад никто не смотрел. Да и что теперь можно было сделать?
Эта несложная комбинация в лексиконе аминтесов называлась «Автодеструкция»: самому создать опасность и самому же ее устранить, дабы заслужить благодарность человека, к которому нужно войти в доверие.…
Труднее всего было подняться по скрипучей лестнице бесшумно. В некоторых местах, где ступени совсем рассохлись, пришлось ложиться животом на перила и подтягиваться на руках.
Князю нравилось, как он говорит – дерзко, веско, мощно. Нравилось, как ежится от этих слов посол. Святослав был в той поре опьянения, когда человек делается удалым и беззаботным, море по колено.
– Веди к Михаилу Олеговичу. У меня до него дело.
Прошли рощей, оказались на краю большого поля, и на дальнем его конце засветился огненный остров: черный холм с ровным венцом черного вала, а поверху – багровый отсвет от множества костров. Будто жер…
– Матери у нас разные, потому мы не похожи. А отец общий. Ты у нее родинку под левой грудью видел? Гляди, у меня такая же.
Спал он мало, но как-то особенно крепко, без сновидений, будто в них теперь отпала всякая нужда. Проснулся – и сразу стал думать о предстоящей работе. Но не с веселой уверенностью, как прежде, а с тр…
Князь сидел в кресле, широкий и грузный в длинной белой рубахе с вышитым воротом. Задавал вопросы, выслушивал ответы. И всё.
Дамианос цыкнул особенным образом, и Гера прижалась к палубе, готовая к прыжку.
– Иди туда. Дойдешь до серой скалы – жди меня. Нападут – убивай.
– Погоди, ведь у тебя в дружине тоже варяги есть.
Лишь когда качнулись кусты и к воде сбежала Радослава, он понял, как сильно беспокоился, придет она или нет.
Последние два года он жил как? Работой и любовью. Княжество, а с ним работу отобрал Борис. Любовь – тоже. Можно было бы, как уговаривал покойник Добрыня, устранить корень всех бед, но что тогда стало…
И еще вдруг подумалось: «А в общем скучно. Всё одно и то же. Из точки альфа в точку бета, со ступеньки на ступеньку, от стадиума один к стадиуму два, потом к стадиуму три. Полезная вещь наука, но лиш…
– Успею, – уверенно сказал он. – Хаскульд уже почти готов.
– До Миклагарда? – переспросил Дамианос, хотя отлично понял, что речь идет о Константинополе.
Зыком назывался дружинник с особенно зычным голосом. Такой имелся в каждой ладье.
– Да, Михаил глуп и слаб. К тому же в шестнадцать лет он уже законченный пьяница. Сразу после приема послов успел налакаться. Умные люди советовали императрице потихоньку отравить такого негодного на…
Дамианос попробовал вывернуться, но воины навалились сильнее. Чтобы не вскрикнуть от боли, аминтес заскрипел зубами.
– Ты пировал с лучшими принцами Франции? – спросила она, смешно коверкая слова.
– Повезло твоему сыну. Радуйся. Нынче ночью княгиня родила мертвого младенца. О том никто не ведает. Князь хочет твоего Золотика – ишь, имя какое удумала – выдать за своего законного первенца. Выраст…
Краем глаза Дамианос увидел, как в воздухе, кувыркнувшись через голову, пролетело тело и шмякнулось о столешницу, с которой посыпались кувшины и миски.
– Если в Бога не веровать – считай, что нету. А кто верует, тот знает: за гробом всё выровняется. Кто при жизни свое, заслуженное, недополучил, но от злобы и зависти душой не усох, тому воздастся сто…
Изящной походкой, словно танцуя, она сошла по трапу. Женщины смотрели на нее враждебно и ворчали. Мужчины молчали и сопели.
– Когда у меня бывает плохое предчувствие, я лишь быстрее спешу навстречу судьбе. – Хёвдинг надел шлем, украшенный желтыми лентами. – А пятиться назад я не умею. Идем, и будь что будет.
А сердце обходилось без слов, и его голос действовал сильнее.
В первый миг Дамианос лишь разинул рот. Уставился на африканку. Она с любопытством и, как показалось, презрительно оглядывала его с головы до ног.
«Казарм» – так аминтес окрестил бревенчатые постройки – десятка полтора. В каждой, кажется, человек по тридцать-сорок. Да шатры, да сидящие у костров… Не так уж русов много. Может, тысяча или немного…
Кириан кашлянул, и Дамианос заткнулся, сообразив, что среди толпы, где непонятно кто крутится и подслушивает, о таких вещах лучше не говорить.
Шкура закрыла рисунок не полностью. Дамианос скосил глаза и увидел, что это схема или, может быть, карта. Поразительно! Может быть, все же что-то иное? Варвары не знают географических карт и даже не …
– Годи, – кивнул Токе на хижину и погрозил кулаком. – Годи Урм! Ты плохой колдун. Урм – хороший.
Сердце аминтеса радостно забилось. Встреча с Гекатой могла произойти прямо сегодня. Сейчас.
Всякий раз, возвращаясь в родной город после задания, Дамианос узнавал о каких-то удивительных новшествах, усовершенствованиях и открытиях. За это он и любил Константинополь. Лучший город земли – еди…
Посол так и просиял, даже растроганную слезу смахнул.
Все взревели, а тот, кого объявили убийцей, опустил голову и закрыл ладонями лицо. Он даже не попытался отрицать свою вину. С него уже снимали пояс и меч, вязали руки за спиной.
– Баба как баба, – неохотно ответил Кый. Но всё же ответил – тем самым признав, что грек заслуживает уважительного отношения. Отлично.
Ирина пошла к столу, взяла зеркало, поставила на ларь, прислонив к стене.
Варвар, бывший на голову выше щуплого аминтеса, изумленно разглядывал свою лапищу.
На подгибающихся ногах, всхлипывая от ужаса – а раньше никогда, ни разу в жизни слезинки не уронила, – горбунья повела грозного грека в чулан. Раздвинула доски, спустилась.
Смотреть нужно было против солнца, и Агафодор разглядел лишь тесно скученные крыши, верхушки башен, золотые полушария церковных куполов.
В затайку надо забраться, вот что. Там никто не помеха.
А когда небо на востоке побледнело, из сизой мглы навстречу выплыл огромный всадник – Борис. С ним Шкурята еще несколько рытарей.
За сведения пришлось заплатить дорогую цену. Теперь в распоряжении аминтеса оставался всего один автоматон.
Потом, под всеобщий хохот, прошлись, взявшись за руки, человек-шар (низенький и неправдоподобно толстый) с человеком-оглоблей (этот был еще худее Костея и на две головы выше).
– Ты сам-то книгу читал? Или так просто подарил?
– Этого не может быть! – Он отчаянно тряс головой. – Со мной – не может! Стерва немецкая! Гнилая утроба! Что она со мной учинила? Как я отцу это предъявлю? Что скажет дружина? Народ? Святослав чудище…
– Тогда я не понимаю, почему Рорик проявил ко мне так мало интереса…
– Я не про сейчас. Я про вообще. Понимаешь, я всегда думала, что на свете я одна, а все остальные не имеют важности. Или вообще мне мерещатся. А ты имеешь для меня важность. Даже если мерещишься. Не …
Труп – легкий, будто хворостинка – сунула в недорытую яму, присыпала землей. Поверху еще нагребла кучу трухи, всякого мусора. Сойдет и так. Кто сюда полезет?
Удумано было хорошо. Не может такого быть, чтобы Борис своими рассказами, своей белозубой улыбкой и лучезарной повадкой не расположил к себе Михаила Олеговича и даже злющую Марью Адальбертовну.
– То, что надо, – одобрил он. – Держись в двадцати шагах сзади. Если сделаю рукой вот так – замри на месте.
Солнце, наполовину ушедшее за край земли, слепило последними, яркими лучами. Смотреть в западную сторону было трудно. Река Крайна переливалась малиновым золотом. На том берегу, где переправа, стояла …
Все скопище заколыхалось, попятилось к шесту. Звериные личины одна за другой падали.
Совсем близко, шагах в тридцати, над круглыми половецкими шлемами торчал шест с белыми лошадиными хвостами. Под ним сидел на вороном коне человек в сверкающем, будто рыбья чешуя, доспехе и размахивал…
– Манубалист. Стреляет вот такими маленькими стрелами, – ответил Дамианос, вставляя болт.
Аминтес шел рядом с последним из кораблей, положив на плечо собранный манубалист – думал проверить оружие в деле, с безопасного расстояния.
Толпа на берегу ахнула. Князь моргнул. Старый толмач сотворил знак, каким отгоняют морочное наваждение.
В кожаном футлярчике лежало несколько бесцветных шариков – универсальное противоядие, недавно разработанное учеными Сколы. Один дал Гелии.
Важно еще вот что. Даже завидев врага, Тагыз уйти в степь не сможет – иначе придется бросить византийскую добычу, которая за неимением теремов и складов хранится у половцев в повозках, под охраной. Р…
– А мы не станем ждать. Первые нападем. Врасплох. – Борис, нагнувшись, вытер нож и окровавленные пальцы об одежду мертвеца. – Тагыз в Византии большую добычу взял. Вся наша будет.
Как ни странно, большой дом, где только и мог обитать князь (у вэрингов он назывался «конунгом»), остался в стороне. Значит, Дамианос ошибся, когда пришел к выводу, что «хельги» – это титулование Рор…
Конные загонщики углубились в чащу. Князь со свитой, а с ними и Дамианос остались на опушке, среди деревьев.
«Философии в женском Гимназионе обучали, но лишь азам – остановились на софистике, – подумал Дамианос. – Когда малоученому человеку приходит в голову собственная мысль, он чувствует себя первооткрыва…
– Знаю. По этой дисциплине я была лучшей в классе.
Не привычный к такому обращению Василько тряхнул башкой, пошел боком, да и споткнулся. Ингварь чуть не выпал из седла.
– Нет, господин, городской дворец остался в стороне. Мы следуем к воротам Святого Михаила, откуда идет дорога на Вышгород. Это замок в пятнадцати милях к северу. Великий князь живет в Вышгороде, а в …
За безопасность священной особы государя и его резиденций отвечала Скола скрибонов – дворцовая полиция.
– К берегу. К берегу. К берегу, – свистнув, трижды повторил аминтес, прежде чем Магог понял.
– Ну, отче, какую ты мне назначишь епитимью за убиение язычника?
– Сказители будут складывать саги о Хаскульде Дюре, – сказал он вслух. – Когда взойдет луна, я буду у тебя, господин.
Дамианос, и так слушавший очень внимательно, встрепенулся.
Девчонку-пролазу, Живку эту, Кикимора придушила без колебаний. Не хватало еще, чтоб на весь двор разнесла, как горбатая в подполе рожала. Куда после этого дитё денешь? А так – скинуть, придавить, да …
Время было полурассветное: еще не день, но уже не ночь. Туман, что стелился над водой, наверху не удерживался, его сдувал холодный ветерок. Полагалось бы щебетать ранним птицам, но над мысом висела м…
Угощения было немного: хлебы, корчаги с солью да кувшины с пивом. Это нарочно – чтобы дружинники раньше времени не намусорили, не попортили красоту. Пока все сидели чинно, щипали от караваев куски, о…
Потом тот же нерусский еды принес, вкусной: мясо, хлеб из сеяной муки, орехи, сладкий мед. Видно, был на хмельное охоч – когда ставил кувшин, облизнулся.
Цепкая черная рука высунулась из-за шкуры, заменявшей в палатке дверь и потянула аминтеса внутрь.